— Приятно провести время, — бросил он напоследок и вышел.
Сората решил на минуту вернуться к себе, но остановился прямо перед дверью в комнату 101. На полу что-то валялось — запакованный баумкухен.
Парень подобрал его. Срок годности ещё не вышел. На упаковке написали маркером «Сорате».
Почувствовав на себе взгляд и развернувшись, Сората увидел Масиро, которая пряталась на лестнице и подсматривала за ним.
Когда их глаза встретились, Масиро дёрнулась назад, словно дикое животное. Потом она снова высунула голову, а когда заметила, что Сората на неё смотрит, окончательно скрылась на втором этаже. Наверху раздался хлопок дверью. Похоже, убежала к себе.
— Да что за дела с ней...
— Поди хочет с тобой помириться.
Из комендантской комнаты с банкой пива в руке вышла Тихиро.
— Масиро ведь себе на уме. Поди решила, что может задобрить тебя тем, что ей самой нравится.
— Баумкухеном все проблемы уж точно не решить.
Игнорируя Сорату, Тихиро отправилась на кухню. Явно нацелилась на пиво в холодильнике. На дворе стояла зима, но пить меньше Тихиро не стала и этим пугала. Сорате предстояло поговорить о сочельнике, потому парень последовал за ней.
Тихиро ожидаемо плюхнулась на стул и увлечённо дула охлаждённое пиво из банки. Сев на круглый стол напротив женщины, Сората куснул полученный от Масиро баумкухен.
— Тебя я тоже не шибко понимаю.
Тихиро посмотрела на него пьяными глазами.
— Когда становишься серьёзен и видишь, как кто-то сбавил обороты, само собой, взбесишься. Тем более когда это кто-то близкий.
— Вы же учитель, вот и не лезьте к ученикам в душу, если они сами не просят.
Не поведя и бровью от претензий Сораты, Тихиро продолжила:
— Но ты-то понимаешь? Масиро вовсе не сбавила обороты в манге. Она не растеряла пыл, не потеряла цель.
— ...
— Просто ты не знаешь, что делать с непонятными чувствами, которые ты никогда раньше не испытывал. Разберись-ка ты уже с этим как-нибудь.
— Как-нибудь с собой разберитесь.
— Айй~ Тело у меня того. Я наполовину состою из пива, а наполовину из групповых свиданий.
Похоже, она имела на Сорату зуб за сказанное им однажды.
— К тому же за Масиро отвечаешь ты.
— Потому что я дежурный? — спокойно произнёс он избитую фразу.
— Глупыш. Потому что ты мужчина.
— ...
Не ожидавший такого ответа Тихиро Сората прикусил язык.
— Она не умеет спорить, потому и помириться не знает как. Зачем ты пытаешься поймать её волну, когда не можешь нормально передать собственные эмоции? Если много накопилось, возьми и выскажи всё. Извлекай пользу из своей эмоциональной незрелости.
— Как жестоко… Типа других достоинств у меня нет?
Отчасти он соглашался с Тихиро. Масиро не умела спорить. Она не понимала, почему Сората её отчитывает, а он не стремился внятно объяснить, почему именно злится.
— Будь мужиком, Канда. Кто, если не ты?
— Уже слишком! Сначала выросли в моих глазах как учитель, а потом тут же сели в лужу! Ничё себе! С возрастом все женщины становятся такими, да?!
— Это ты просто не познал женщин.
— Давайте без намёков! Пускай в чём-то вы и правы!
— Ну ты и придира. Эх~ ещё и дерзишь.
Встретившая свои 29 лет и 23 месяца учительница искусств помрачнела. Близилось Рождество, и в следующем месяце в тридцать первый раз нагрянет день рождения, потому Тихиро была на взводе.
Она раздражённо отхлебнула пива.
— Сэнсэй, а пиво вкусное?
— Не~ет, оно моё, не получишь ни глотка.
— Ну и жадина! Да и вообще, мне ещё по годам рано пить! Думайте хоть немного, раз учитель!
— Не надо мне ни совместной попойки, ни нового сводного брата.
— Не припомню, чтобы я настолько морально падал!
— Ничего не знаю.
— Вы же сами сказали!
Казалось, недавно она говорила о ситуации Масиро как учитель, но всё-таки Тихиро оставалась Тихиро. И как таких учителей свет держит...
— Почему вы стали учителем, Тихиро-сэнсэй?
— Думала, работа весёлая.
— Я серьёзно.
Он слышал от Кохару во время фестиваля. Что изначально Тихиро метила в художники. Что у неё с одноклассником Фудзиварой Кадзуки были разные цели и мечты, но они шли к ним вместе...
— Не знаю, от кого ты что услышал, но настолько давнишние дела я забыла. Да поди и не было никакой особенной причины. Когда окончила универ, пришлось искать работу, а раз я вроде как выучилась на учителя, то и устроилась им.
— Но ведь вы же не ради работы учителем учились рисовать?
— Ну… да. Поначалу я и правда надеялась, что когда-нибудь мои картины оценят, а до той поры можно и учителем побыть.
Она до сих пор оставалась учителем рисования, но, по сути, уже не рисовала собственные картины.