— Ты же мой парень, шучу я по-доброму.
— Не дать чувству юмора у дорогой девушки задеревенеть — это задача парня, да?
— Такое только ты мог сказать.
— Если бы не сказал, не видать мне душевного покоя.
— Ишь как заговорил. Как будто тебя это колышет. Вот о чём ты сейчас думаешь?
— Думаю о том, что сегодня мне придется потерпеть. А ещё о том, что хочу поцеловать твои беспокойные губы. А потом… мне продолжать?
— Ты и правда обезьяна.
— Шучу. Я думал о тебе.
— Тогда послушаешь немного?
— М?
— О том, каков тот мужчина. Если к твоей девушке клеится непонятный мужик, тебя это будет волновать?
— Ещё как будет.
И снова ему врезали по голове.
— Какого возраста?
— Кажется, в этом году было двадцать восемь.
— Со своей молодостью я победил… А лицо?
— Более-менее обычное. Твоё в сто раз симпатичнее.
— Рост?
— Средний. Не толстый и не худой.
— Как он в работе?
— Обычный. Нельзя назвать бесполезным, но и не умелец.
— Манеры?
— Кажется, много чего знает. И неловким назвать нельзя.
— Интересов, поди, у него никаких?
— Ну да. Но в качестве мужа он не так уж плох. Второй сын.
— Мужа…
Дзин от удивления поднял голову. Голова Руми всё ещё лежала на его груди: девушка, словно прикурнув, закрыла глаза.
— Настолько удивился?
— Руми-сан, ты же не в том ещё возрасте, чтобы спешить.
— Если себя в этом убеждать, то глазом моргнуть не успею, как срок годности истечёт. На работе есть одна такая. И судя по всему, она уже сдалась.
— Даже когда тебе стукнет тридцать, я всё равно буду тебя обнимать.
— Дурачок.
— Зато серьёзный дурачок.
— Да-да.
— И что ты думаешь об этом Обычном-сане?
Она сказала, что он неплох в качестве мужа, а значит, так или иначе думала, встречаться с ним или нет. Выходит, есть о чём беспокоиться.
— Я бы сказала, Обычный-кун.
— Как мужчина, я от такой оценки не в восторге.
— Ты самолюбив. Я уже сказала, что в качестве мужа он не так плох. А вот для утех он не годится. Ты не такой.
— Сменим тему… Стало быть, ты запуталась?
— …
Сразу она не ответила, а только неспешно вздохнула.
Словно и не собиралась отвечать на вопрос. Уже рассказала всё, что хотела, а больше и не надо. Типичное для Руми поведение. Любила только слушать.
— Эй, Дзин.
Потому-то на попытку Руми перескочить на другую тему Дзин ответил покорно:
— Что?
— Давай займёмся чем-нибудь грязным.
— Ты уже меня задразнила по самое не хочу.
— Тогда… давай спать.
— Прямо так?
— Держась за руки.
Дзин нежно взял руку Руми. Но та с него и не слезла. Боясь упустить прекрасный шанс, Дзин начал новый разговор:
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Нет.
— Почему?
— Когда мужчина так говорит, речь пойдёт или о расставании, или о предложении. А последний вариант маловероятен.
— Правда? Но нельзя отрицать то, что тебе могут сделать предложение. Мне есть восемнадцать.
— Именно в этом главная проблема. Как мне смотреть в глаза твоим родителям при знакомстве.
— Да как обычно смотришь. У тебя великолепный взгляд.
Хоть Дзин и попытался пошутить, Руми не засмеялась.
— Они точно решат, что я ведьма, которая обдурила их сына.
— Я даже не скажу, что это неправда.
— Ну, и о чём ты хотел поговорить?
— Выслушаешь?
— Делать нечего. Я же старшая.
За прошедшие два года так было всё время. Чуть что, Руми говорила про возраст. В последнее время Дзин стал задумываться, что это могло значить: женское важничанье, чувство долга или же сожаление.
И вот Дзин чётко озвучил слова, которые тщательно вчера подбирал:
— Я думаю поступать в Осакский университет.
Услышав это, Руми спокойно улыбнулась. И её улыбка теперь в самом деле походила на ведьмовскую.
Часть 2
На следующий день Дзин явился в школу ко второму уроку. Переобулся в сменку и направился к своему кабинету, вяло шаркая на весь коридор.
Шёл период разбора семестровых экзаменов. Из каждого класса доносились голоса учителей, разъясняющих ответы учеников.
Атмосфера в школе из-за скорых новогодних каникул стояла соответствующая. Головы учеников были забиты Рождеством и Новым годом, и вряд ли они слушали учителей.