— Плохие взрослые знают, что они плохие.
— А ты нет.
— О таком лучше не спрашивать, ради себя самого.
Дзин позволил себе немного лишнего в словах в ответ на заявление Руми и изобразил улыбку.
— Пока молодой, не надо так натянуто улыбаться.
— Ты тоже ещё молодая, разве нет?
— Думал, сколько мне в этом году будет лет?
Она понизила голос на один тон. Руми изначально отличалась жуткими перепадами настроения, но сегодня её лицевая палитра ещё больше обогатилась.
— Умом и телом — полные двадцать шесть лет.
— Если округлить, то тридцатник. Тридцатник!
— А я в журнале видел, что после двадцати пяти у женщин наступает период, когда они самые привлекательные.
— Если веришь во всякую чушь, то ты, конечно, не ребёнок.
— Я прямо-таки чувствую, как ты за последнее время стала ещё красивее.
— Красоту всё труднее поддерживать, вот прям беда. Когда ты повзрослеешь, я уже буду тёткой.
Руми вздохнула, на этот раз по понятной причине.
— Сегодня какой-то пессимистичный день.
— Прости?
— Мне показалось, ты сегодня не такая сильная, как обычно. Что-то случилось?
— Мой парень внаглую темнит.
Во взгляде стиснувшей губы Руми появилось одиночество.
— Не перевариваешь мои подколки, да?
— А ещё ты дерзишь.
Говорить что-то было бесполезно, и чтобы улучшить настроение, Дзин слегка погладил Руми по голове. И тут же его в ответ мощно ущипнули.
— Больно, говорю.
— А что о себе возомнил?
— Думал, почему бы не полюбить прелестную Руми-сан.
— Нельзя. Сегодня в наказание ничего тебе не дам.
— Наказание?
— За то, что забил на меня и заснул.
— Но ведь ты не любишь принимать ванну вместе.
— А ещё водишь меня за нос.
— Меня прижали к стенке…
— Вот ничего и не дам. Слишком по-ребячески себя ведёшь, это раздражает.
— Надо изредка надевать такую маску, чтобы не скатиться в манерность.
Ему отвесили пощёчину. Наверное, лучше будет не говорить лишнего.
— Ясно? Никаких прикосновений.
Хоть она и сказала это, они продолжали соприкасаться половиной тела…
— Это слишком жестоко для молодого парня, который изнывает от желания.
— Держи себя в руках. Не обезьяна же.
— Тебя послушаешь, так почти все старшеклассники обезьяны.
Не ответив, Руми положила голову Дзину на грудь. И спокойно закрыла глаза, чтобы лучше слышать биение его сердца. Волосы Руми после душа сладко пахли, соблазняя Дзина. Он снова захотел запустить пальцы в её причёску и уже занёс руку, но, чтобы не идти против её воли, передумал.
Какое-то время они лишь ощущали тепло тел друг друга.
— Слушай, Дзин.
— М?
— В эту субботу меня позвал на ужин коллега.
— Мужчина?
— Будь женщина, я бы не рассказывала.
И правда. Дзин пожалел, что задал такой глупый и неуместный вопрос.
— Что ответила?
— Ничего.
— Вон как.
— «Вон как»? И всё? А можешь сказать «Тогда в следующую субботу ради любимой Руми-сан буду готовить и утром, и днём, и вечером»? Утром пожарь хлеб, днём можно пасту, а вечером — японское блюдо.
— Калорий поменьше?
— Не жалей своей любви.
— А десерт?
Руми тихо прохихикала, словно придумала очередную подколку.
— Я бы съела тебя.
— Руми-сан.
— Ну что?
Льстивый голос пощекотал его барабанные перепонки.
— На этот раз шутка не удалась, признаю, — заметила Руми и, до сих пор находясь в приподнятом настроении, состроила кислую мину.
— Ты же мой парень, шучу я по-доброму.
— Не дать чувству юмора у дорогой девушки задеревенеть — это задача парня, да?
— Такое только ты мог сказать.
— Если бы не сказал, не видать мне душевного покоя.
— Ишь как заговорил. Как будто тебя это колышет. Вот о чём ты сейчас думаешь?
— Думаю о том, что сегодня мне придется потерпеть. А ещё о том, что хочу поцеловать твои беспокойные губы. А потом… мне продолжать?
— Ты и правда обезьяна.
— Шучу. Я думал о тебе.
— Тогда послушаешь немного?
— М?
— О том, каков тот мужчина. Если к твоей девушке клеится непонятный мужик, тебя это будет волновать?
— Ещё как будет.
И снова ему врезали по голове.
— Какого возраста?
— Кажется, в этом году было двадцать восемь.
— Со своей молодостью я победил… А лицо?
— Более-менее обычное. Твоё в сто раз симпатичнее.
— Рост?
— Средний. Не толстый и не худой.
— Как он в работе?
— Обычный. Нельзя назвать бесполезным, но и не умелец.
— Манеры?
— Кажется, много чего знает. И неловким назвать нельзя.
— Интересов, поди, у него никаких?
— Ну да. Но в качестве мужа он не так уж плох. Второй сын.
— Мужа…
Дзин от удивления поднял голову. Голова Руми всё ещё лежала на его груди: девушка, словно прикурнув, закрыла глаза.
— Настолько удивился?
— Руми-сан, ты же не в том ещё возрасте, чтобы спешить.
— Если себя в этом убеждать, то глазом моргнуть не успею, как срок годности истечёт. На работе есть одна такая. И судя по всему, она уже сдалась.
— Даже когда тебе стукнет тридцать, я всё равно буду тебя обнимать.