— Это не так.
— Если у вас поверхностные отношения, то они быстро сойдут на нет.
— Я же сказал, что не так.
— Если нет, то тебе должно быть без разницы, если снесут Сакурасо или если кто-то из него съедет. Не будет никакой проблемы, если кто-нибудь переедет.
— …
— Нелогичнее некуда — не говоришь правду людям, которых это касается, но называешь их «друзьями».
Сората заткнулся, не зная, какое слово вставить. Если начать спорить, Рюноске точно не проиграет. Сората это понимал, а когда заметил, Рюноске навязал ему свой темп.
Руки, державшие воротник, растеряли силу и безвольно упали.
— Да и если получится сохранить Сакурасо, в следующем году жильцов станет вдвое меньше.
— Это… потому что Мисаки-сэмпай и Дзин-сан выпускаются, ничего не поделать…
Но кто ещё? Не стал бы Рюноске двоих людей называть половиной.
— Неужели ты планируешь съехать, Акасака-кун?
На вопрос Нанами он понуро протянул:
— Ха-а. И ты дура?
— Эй! Ты чего?!
— Не станет тебя, Хвостик.
— А?
— А-а-а?!
Сората и Нанами завопили одновременно.
— Если пройдёшь прослушивание, будешь прикреплена к компании по озвучке.
— Вон как.
— В этом случае следующий год будет не такой, как нынешний, финансовая нагрузка уменьшится, потому что не придётся больше платить за уроки в спецшколе. Сразу зарабатывать голосом будет трудно, но подработка обеспечит необходимый минимум для жизни.
— …
— Когда это случится, у тебя пропадёт причина жить в Сакурасо. Короче говоря, тебе позволят вернуться в главное общежитие.
— …
Словно терпя, Нанами прикусила нижнюю губу. Значит, поняла слова Рюноске.
И наоборот… Вероятность была низкой, но всё же, если она провалит прослушивание, останется ли в Сакурасо? Сората не знал.
В случае провала отец велит Нанами вернуться в Осаку. Само собой, тогда придется покинуть в Сакурасо.
Она могла и при неудаче как-то остаться в Суйко или даже продолжить жить в Сакурасо, но Сората не хотел представлять такое будущее. Он хотел, чтобы она добилась успеха. Не желал думать ни о каких других вариантах. Но если она пройдёт, у неё в самом деле не останется причин жить с ним под одной крышей.
— Только не пойми неправильно, Хвостик. Сакурасо — не то место, которое выбираешь по собственной воле. Сюда ссылают проблемных детей. Когда нет проблемы, тогда и причины там жить нет.
— …
— Если не замечала раньше, то прими сказанное во внимание и подумай, что делать дальше. Если оттягивать до последнего, всё пойдёт прахом. Потому первостепенным выбором будет всем вместе переехать в главное общежитие. Нет?
— …
Рюноске говорил правильно, и парировать было нечем.
— Сакурасо снесут, третьегодки выпустятся, а Хвостик переедет. Остаётся мало времени. Вместо того чтобы впустую тратить драгоценное время на сбор подписей, полезнее будет, скажу банальную вещь, накопить побольше приятных совместных воспоминаний.
Голова превратилась в кашу. Одного сноса Сакурасо почти хватило, чтобы мозги лопнули, а теперь ещё и Нанами в следующем году уйдет. Сората уже не знал, что ему защищать. Он попросту оцепенел.
— Как я уже сказал, есть способ продлить существование Сакурасо, — заострил внимание Рюноске.
— Не говори об этом!
— Если выполнить условие с Масиро, то получится переубедить попечительский совет.
— Я же сказал, не говори!
— Сколько ты ещё будешь отрицать? Неопровержимая истина в том, что Сакурасо хотят снести из-за Масиро. Что-что, а это не изменить.
Сората понимал. Понимал, но не мог с этим смириться. Взрослая логика. Взрослый эгоизм. Талант Масиро принадлежал только Масиро. Старания Масиро тоже принадлежали только ей. Всё это породило пыл, который она направила в мангу, и это был сугубо её личный выбор, её право. Это не тот вопрос, который можно исказить, чтобы подстроить под себя и свои обстоятельства.
Люди, которые даже не пытались понять, какой ценой Масиро добилась нынешних успехов, и руководствовались только своими эгоистичными мотивами, недостойны находиться рядом с ней. С холодным расчетом в душу к таким, как Масиро, не залезть.
Вокруг полно людей, которые не понимали то, что для Сораты стало обыденным. Мысль об этом казалась невыносимой. «Почему, почему они не понимали?» — вопрос, который будил внутри один только гнев.
— А.
Метнув взгляд в сторону коридора, Нанами что-то заметила.
— Масиро.