— Давай ненадолго прервёмся.
— А, нет, это…
С начала их разговора не прошло и десяти минут.
— Чтобы хорошо выполнить работу, необходимо освежиться.
— Простите…
Хоть с ним говорили спокойно, Сората всё равно извинялся.
— Ну, так что?
— Это не то, о чём стоит с вами разговаривать… Вы не против?
— Ага.
— По правде…
Тщательно выбирая слова, Сората рассказал Кадзуки от и до ситуацию вокруг Сакурасо. Что его внезапно решили снести. Что жильцы решили устроить сбор подписей против сноса. Что подписи собирались хуже некуда. А ещё что снести общежитие решили из-за иностранной ученицы… Масиро.
— Понятно, это очень важно, да? Понимаю, почему ты не можешь сосредоточиться.
— Простите.
— Но тут такое. Может, закончим подготовку к собранию, и сразу вернёшься к себе? Ради важного тебе Сакурасо.
— Что?!
— Я, в общем, не возражаю.
Сората не знал, насколько серьёзно Кадзуки говорил. Но это не имело значения.
— Это!..
Как же он способен уйти домой? Сакурасо важно, но Сората никак не мог собственноручно угробить шанс, которого так долго ждал. Каждый раз, когда на отправленную им заявку приходило уведомление об отказе, у него скрипело в груди… Но он не сдался, продолжил и кое-как ухватил птицу счастья за хвост. Уж кто-кто, а Сората понимал ценность выпавшего ему шанса.
Собрание по проекту тоже представляло огромную ценность. Сората решил во что бы то ни стало на нём преуспеть.
Получалось противоречие. В нынешней ситуации он не мог сказать, что из двух важнее. Итог собрания по проекту несомненно станет особенным событием, которое сильно повлияет на его жизнь. Но Сората не мог послушаться Рюноске и отказаться ради собственных целей от Сакурасо. От одной мысли, что он бросает Сакурасо, его словно разрывало.
И то же самое, если смотреть наоборот. Не стоило думать только о Сакурасо и забивать на подготовку к собранию. Кадзуки даже потратил свой выходной на встречу с ним, да и остальные из Сакурасо много в чём Сорате помогали.
Но потому-то выбор и становился трудным.
— Немного по-злодейски сказал, да?
Кадзуки, глядя на замученного Сорату, резко расслабился.
— Но теперь ты понял, Канда-кун?
— Что именно понял?..
Он ничего не понял. Пребывал во тьме. Его словно душили, связав по рукам и ногам.
— Попадая в ситуацию, когда надо сделать и то, и это, человек захочет бросить всё и вся и убежать.
— Да…
— Но если закрыть глаза на возникшие проблемы и действительно убежать, никакого решения не появится. Пускай в тот миг ты и почувствуешь облегчение… в итоге тебя будет ждать разочарование.
— Да.
— Думаю, это применимо ко всем без исключения. Бывают времена, когда надо задавить нетерпение с тревогой и решать проблемы по одной. А когда это касается именно себя любимого, важные дела сыплются как из рога изобилия. Судьба та ещё злодейка.
Что-то вспомнив, Кадзуки горько улыбнулся.
— Я тоже через это прошёл. Хорошо помню времена студенчества… нравился мне один человек.
Вероятно, он завёл речь о Тихиро.
В глазах Кадзуки, отвернувшегося к окну, отражался деловой район.
— Когда близился выпуск, я вплотную занялся созданием своей компании. Моя цель становилась явью, я радовался каждый день. Дел хватало, но то время было богато на события.
— …
— Тогда человек, который мне нравился, беспокоился о собственных целях. Встать на путь художника или учителя рисования?..
— …
— Мне и советы давали. Но мне не хватало выдержки обсуждать с кем-то девушку.
— Волновались, да?
Кадзуки на это лишь неясно улыбнулся.
— В те времена я думал, что взрослый человек должен уметь выбрать что-то самое важное, а остальное отбросить. Думал, только собственная мечта имеет ценность.
— Разве не так?
— Не отрицаю. Благодаря сделанному выбору я теперь могу позволить себе такую работу, какую хотел. На самом деле полезно иногда всё упрощать до нулей и единиц. Бывает, тогда оценить ситуацию для принятия чёткого решения проще. Но вот теперь я думаю, что взрослый — это нечто другое.
— И кого вы считаете взрослым?
— Я бы сказал, это человек, который способен на гибкость.
— Гибкость?
— Гибкость — состояние, когда тебя ударяют чем-то острым или твёрдым, а ты одинаково легко останавливаешь удар и отводишь его обратно. Если соударяешься с кем-то таким же твёрдым, как сам, то оба рассыплетесь, но если я стану мягким, то ни я, ни другой человек не пострадаем. Вот как я теперь думаю. Всеми силами стараюсь быть таким. Ну, как разработчик, хочу всегда быть острым, — сказал Кадзуки и затем натянуто засмеялся. Тогда стало понятно, что в нём осталось что-то от ребёнка.