— …
Заметил он то, что девушка сильно прикусила губу.
— Не притворяйся.
— …
Но Нанами не подавала голоса.
— Не надо притворяться. Хочешь плакать — плачь. Никто не будет смеяться, сейчас самое время.
Плечи Нанами, опустившей голову, затряслись. Сората подумал, она плачет. Но нет.
— Притворюсь.
— Зачем?
— Так решила!
Острый взгляд Нанами, что терпела изо всех сил, впился в Сорату. И в нём заключалась сильная воля. Воля, которую не сломить… В намокших глазах заиграли отражения огней уличных фонарей. Но слёзы не полились, и глаза быстро просохли.
— Почему?
— Если я сейчас заплачу, точно ничего не смогу.
Её чувства, приняв форму слов, пронзили Сорату насквозь.
— То, что Сакурасо могут закрыть, сбор подписей… Не хочу от этого отказываться, как от чего-то ненужного. Не хочу становиться унылой версией себя.
Казалось, она не отступит ни на шаг. И эта мысль едва не отозвалась болью.
— Камигуса-сэмпай и Митака-сэмпай уже скоро выпустятся, вообще-то! Не хочу их беспокоить. Хочу проводить их с улыбкой.
— Аояма.
— Если сейчас заплачу, то всё испорчу…
— Но.
Пускай Нанами и заявила, что готова притворяться, вряд ли Мисаки и Дзин будут этому рады. Главное ведь то, что чувствовала сама Нанами.
— Всё нормально.
Ничего подобного.
Передались ли ей мысли Сораты?
— Все нормально, — подчеркнула она. — До самой выпускной церемонии. Она пройдёт, и тогда выплачусь. Обещаю.
— …
На Сорату взвалили тяжкий груз, но он не мог просто взять и кивнуть. Церемония пройдёт через девять дней. Девять дней. Много это или мало, Сорате было трудно решить.
— Потому, пожалуйста. Не говори об этом Камигусе-сэмпай и Митаке-сэмпаю. Масиро, ты тоже.
Прежде чем ей ответили, внутри Сакурасо раздался приближающийся топот. И как только он достиг дверей, те резко распахнулись. Наружу вышла Мисаки — почему-то в костюме медведя.
— Слушай, Кохай-кун! — выпалила она не к месту весело. — Я придумала отличный план, как нам собрать ещё больше подписей! Назовём его «Тактика костюмов! Лесная братва следит за тобой!»
— …
— Ась? Чего вы?
Словно заметив депрессивный настрой, Мисаки наклонила шею, и огромная голова сползла набок.
— Какие-то вы угрюмые!
Лучше будет рассказать Мисаки. О Нанами…
— Короче, с завтрашнего дня я на вас рассчитываю, Масирон и Нанамин! Я для вас приготовила как раз такое, что вам подойдёт.
Мисаки тут же схватила Масиро и Нанами за руки и потащила вглубь Сакурасо.
Масиро сразу обернулась. По глазам было видно, что она хотела что-то сказать. Но промолчала.
Сората тоже не успел окликнуть Мисаки.
— …
Вместо слов у него вышел невразумительный хрип.
— Я… почему…
Он собирался нормально её позвать, но, несмотря на все усилия, у него не получилось.
Снос Сакурасо назначили. И жильцы убедились, что причина заключалась в Масиро. А ещё у Сораты осталось самое сладкое — домашнее задание по подготовке к инспекционному собранию. Сбор подписей шёл не очень хорошо. С Рюноске они разругались, и с того самого дня не перекинулись ни словом, даже письмами и в чатах не общались.
Проблем накопилась гора. Огромная-преогромная гора. Такая, что вершины не видать. А ещё и неудача Нанами на прослушивании… Пускай нельзя было сейчас терпеть. Пускай нельзя было строить из себя сильного. Пускай он понимал, что всё это никуда не годится. Сделать шаг вперёд не мог.
На плечи Сораты взвалилось столько груза, что удержать сил не хватало.
27 февраля.
В тот день в журнале собраний Сакурасо вымученно нацарапали:
«Завтра снова постараемся собрать подписи! Записано: Камигуса Мисаки».
«Обязательно, обязательно соберём! И с улыбкой встретим выпускную церемонию! P.S. Аояма Нанами».
«Я постараюсь. P.S. Сиина Масиро».
Глава 2. Проноситесь, яркие деньки!
Часть 1
Последний день февраля. С самого утра в понедельник, 28 числа, в небе царила благодать. Мягкие солнечные лучи предвещали скорый приход весны, а отсутствие нужды закутываться в пальто настраивало на позитивный лад.
Ученики, которые раньше ёжились, сегодня, казалось, немного выросли, потому что выпрямили спины. Всю школу пропитала атмосфера свежести. Но душа Сораты не радовалась. Вчера сгустились тучи. Под глазами появились тёмные круги, и вообще всем своим видом он показывал, что не выспался.