Схваченную Мисаки потащили за шкирку к краю корта и там усадили на землю. Голосов не было слышно, но Нанами явно ругала Мисаки.
— Что за стэндап у них?
— Ну, стэндап.
Отвертелся.
— Кстати, Дзин-сан.
— М?
— Ты говорил с Мисаки-сэмпай о будущем?
Дзин после выпуска отправится в Осаку. В тот день, когда им сообщили о сносе Сакурасо, он вроде бы пообещал Мисаки найти какой-то выход.
— Очень хочу. А Мисаки вон как себя ведёт.
За тот миг, пока они смотрели в другую сторону, ситуация внизу изменилась на противоположную, и теперь медведь схватил Нанами. Какое-то время они о чём-то потолковали — в итоге Нанами тоже принялась надевать костюм.
— Неожиданное развитие событий, так-то.
— Неужто она обещала прекратить буйство, если Нанами оденется? — без особого интереса спросил Дзин.
Нанами закончила с костюмом, который оказался полосатым тигром. И Мисаки тут же возобновила охоту. Теннисисты, вздохнувшие было с облегчением, пустились врассыпную, словно стадо импал при нападении хищника.
Нанами, выкрикивая какие-то жалобы, энергично носилась за Мисаки, но уже не догоняла, потому что из-за костюма серьёзно потеряла в скорости.
— Аояма, можно ведь снять…
— Наверное, рука до молнии на спине не достаёт.
— А, ясно.
Масиро, когда ходила раньше в костюме кошки, просила расстегнуть ей замок. Вот и Нанами сейчас пыталась дотянуться, и выглядело это умилительно.
— Сората.
Масиро прямо-таки олицетворяла в тот момент смирение.
— Что?
— Нанами странная.
— Ага, странная. Стала тигром.
— Нанами ужасно сильная.
— Что? А…
«Ты о том?» — прошептал Сората про себя и покосился на Дзина. Нанами просила молчать.
— Наверное, тебя попросили держать язык за зубами, но не парься.
— Дзин-сан?
— Со вчера Аояма-сан какая-то весёлая, а у тебя лицо такое, будто в животе сверлит. Тут уж кто угодно поймёт.
Дзин тихо посмеялся.
Не бывает такого, чтобы он сдерживался, если вдруг что-то пронюхал.
— Сейчас Аояма притворяется.
— Притворяется?
— Эти два года… Аояма думала только о том, как стать сэйю. Она даже ушла из дома, приехав из Осаки. Устроилась на подработку, чтобы зарабатывать на жизнь… Всё ради исполнения мечты.
— Ага, Нанами старалась.
— Но прослушивание она провалила, потому еле сдерживает слёзы. Ей сейчас по идее вообще не до сбора подписей…
— …
— Но остаётся Сакурасо. Ещё скоро выпуск твой и Мисаки-сэмпай. Нанами не хотела, чтобы вы переживали, потому не плачет.
Ещё Сората думал, что на неё повлияла правда о Масиро — что та стала причиной для сноса. Вчера Нанами говорила, что не хочет заставлять Масиро чувствовать себя виноватой.
— …
Масиро не отводила от Сораты взгляда.
— Лучше бы она вчера выплакалась, когда пришло уведомление. Думаю, неправильно я тогда её слова понял.
От собственных слов Сората почувствовал себя разбитым.
— Сората.
— Мог бы и забить на её попытки выглядеть сильной. Даже если бы она меня возненавидела, ну и пусть. Надо было заставить её выплакаться.
— …
Хотя сейчас Сората это понимал, было уже поздно… Теперь он злился на самого себя. Глубоко в груди нарастало сожаление, которое испепеляло душу изнутри.
— Я… отвернулся.
— …
— Потому что голова была забита проектным заседанием и Сакурасо.
А ещё как снег на голову свалилась новость о том, что на самом деле снос затеяли из-за Масиро.
— Голова реально едва не лопнула. Я убеждал себя, что «всё в порядке», но вот у Нанами точно ничего не в порядке, потому перестал давить и закрыл глаза… Решил, ничего лучше сделать не могу. Вот и поверил, что Нанами хорошо держится… Ерунду сотворил, знаю!
Его слова, движимые эмоциями, сами собой приобрели силу.
— Да нормально это.
Голос Дзина звучал легко и непринуждённо.
— Где тут нормально?
— Аояма-сан решила ведь, что делать? Ты просто с уважением отнёсся к её желанию.
— Нет. Я оставил Аояму ради себя самого.
Теперь Сората это понял. Пускай и с опозданием.
— Если будешь мучиться от чувства вины, усилия Аоямы-сан пойдут прахом, разве нет?
— Может, и так, но нельзя давить. Она всё равно не сможет долго держать себя в руках!
— Пожалуй.
Дзин поглядел на далёкое небо.