Вцепившись в грудь Сораты, Нанами надорвала горло и выплеснула накопившиеся мысли.
— Два моих года, на что они?!
Вспучившиеся, нестерпимые мысли понеслись бурным потоком, словно сель.
— Бред какой-то!
— …
Её завывания разрывали грудь.
— Никакого смысла…
Хорошо бы убедительно сказать, что ничего подобного. Но Сората не мог, ведь сам точно так же переживал из-за проектного заседания.
Лишь одно он мог спросить у самого себя:
«Имеют ли смысл усилия, которые не приносят плодов?»
Хотелось бы, чтобы кто-то умный напрягся и дал ответ. И спас этим душу Нанами.
— Я постоянно сдерживалась.
— …
Каждое слово приносило боль.
— Маю и Яёй звали меня в караоке и в магазины… А я работала и не могла ни развлекаться, ни бездельничать. И терпела, лишь бы не жалеть!
— Знаю.
— Денег не хватало…
— Знаю. Всё знаю.
— Я тоже хотела развлекаться. Ещё как!..
— Точно. Ещё как.
— Я два года пожертвовала…
— Ага.
— Но всё без толку!
— …
Сдавливало грудь. От слов Нанами щемило сердце.
— Никакого смысла!
— …
— Из-за провала на прослушивании всё пропало!
— Аояма…
— Объясни.
— …
— Объясни, Канда-кун!
— …
— На что ушли мои два года?
Нанами, подняв голову, смотрела прямо на Сорату. Дождь, слёзы и сопли смешались у неё под носом в единую массу.
Девушкой овладели печаль и отчаяние.
— Объясни… — Хрипло повторяя, Нанами прижала лишённый всякой силы кулак к груди Сораты. От лёгкого прикосновения он едва ли что-то почувствовал. Лучше бы она ударила по нему в полную силу, подумал он. Ей бы это очень помогло.
— Почему всё бесполезно?! Я же так старалась!
— Аояма.
— Почему я такая… такая неудачница…
— …
Больше он не хотел заставлять её говорить. Нанами достаточно настрадалась. Не хотел, чтобы она ещё больше себя мучила.
Сората не мог больше ничего сделать и обнял голову Нанами. Да так сильно, чтобы она ничего не могла сказать…
И девушка снова громко расплакалась.
Дождь всё не прекращался.
Сората не знал, сколько они мокли. Вдалеке раздались два удара часов, но могло и почудиться.
Как только Нанами немного успокоилась, Сората направился в медпункт. Они так сильно вымокли, что были в состоянии запросто простудиться.
Нанами, которую тащили за руку, вела себя покорно и нисколько не сопротивлялась, полностью отдавшись во власть Сораты.
Доктор Хасуда Саёко при виде них изрядно удивилась, но не стала спрашивать подробностей и сразу вручила им полотенца и сменную одежду: спортивную униформу и даже нижнее бельё. Всё, кроме носков.
Сората отвёл Нанами, которая обмякла, словно марионетка с оборванными нитями, на кровать и задёрнул занавеску.
— Аояма, ты же сможешь переодеться?
— Угу…
Сората тут же решил переодеться за перегородкой.
Вытер волосы и принялся снимать вымокшую школьную форму. Жутко мокрая рубашка плотно прилипла к коже и едва поддавалась. Штаны тоже так просто не дались, и пришлось извиваться на полу, чтобы от них избавиться. В итоге, потратив на переодевание в три раза больше времени, чем обычно, Сората наконец залез в спортивный костюм.
Вскоре за занавеской, где переодевалась Нанами, что-то проговорили, но настолько тихо, что не получилось уловить.
— Что-то сказала? — спросил Сората, но ему не ответили. — Аояма? — повторно позвал парень, и на этот раз ему болезненно ответили:
— Не важно.
Сората уже заволновался.
— Правда? Правда не важно?
— …
— Аояма?
— Дидько, до самых трусив змокла… — Стоило спросить понастойчивее, и Нанами надуто ответила.
— Как эротично.
Сората расслабился и позволил себе ляпнуть лишнего.
— Придурок, извращенец.
Парня непроизвольно пробило на смех. Да и голос Нанами немного приободрился.
Когда Сората закончил с переодеванием и вышел из-за перегородки, Саёко уже приготовила две чашки горячего какао.
— Для Аоямы-сан тоже.
— Ага.
Сората взял обе чашки и подошёл к занавеске. Нанами должна была вот-вот закончить с переодеванием.
— Аояма, можно?
— Угу, нормально, — сказала она, одновременно отодвинув занавеску.
— И в каком месте нормально?..
Длинные волосы остались тяжёлыми от влаги.
Поставив чашки на прикроватный столик, Сората положил на голову Нанами полотенце.