— Нанами.
— Если кому-то и брать на себя ответственность, то мне.
— …
Масиро с разбитым видом шмыгала носом.
Каждое слово Нанами отзывалось у Сораты в сердце. Он боялся, вдруг Масиро окончательно сломается.
— Нанами злится?
— Спрашиваешь очевидное? Разве похоже, что не злюсь?
Слёзы, которые успели немного утихнуть, полились у Масиро с новой силой.
— Э-эй, Аояма, не надо так говорить.
Сората сделал шаг к ним.
— А ты молчи.
Получив словесную оплеуху, парень попятился на два шага.
— Но знаешь, Масиро.
— Что?
— То, что ты беспокоилась, очень сильно меня обрадовало.
— Нанами…
— Я так благодарна. Я правда обрадовалась.
Нанами нежно улыбнулась.
— !..
Масиро уже не могла выразить эмоции словами.
— Потому я не позволю тебе просто взять и уйти.
Последняя фраза будто подтолкнула Масиро, и она обхватила девушку, спрятав лицо у неё в плече, и Нанами нежно прижала Масиро к себе.
— Ты слишком много печёшься о других.
— Но Сакурасо не станет из-за меня…
— Это правда, но попечительский совет принял решение самовольно. О Канде или Хвостике они вообще не думали, — равнодушно выложил молчавший до этого Рюноске.
— Как и сказал Акасака-кун.
Нанами легонько похлопала Масиро по спине.
— Но… Даже если не хочу уезжать, я должна…
— Ну же, я же сказала, не надо уезжать.
— Я в первый раз не понимаю, что же мне делать… В груди болит, и всё время на душе противно…
— Точно.
— Но я не могла решить, что делать… потому пришлось делать так.
— Тяжело тебе было.
— Угу… угу…
Глядя на то, как Масиро понемногу успокаивается, Сората облегчённо вздохнул. Нанами посмотрела на него через плечо.
— Ч-что?
— Если тоже хочешь что-то сказать, говори, всё в порядке. Она хоть и плачет, но не сломается.
— А-ага.
— От её слёз ты теряешься, да? — поразила своей фразой Нанами.
— Сиина.
— Что?
Ему и сказали, что всё в порядке, но, увидев заплаканное лицо Масиро, он при выборе слов напрягся.
— В тебе привлекает как раз то, что ты вечно себе на уме. Вот и сейчас — не надо делать то, чего не хочешь.
— Но… если я останусь, Сакурасо не станет.
И снова на платформу упала огромная слеза.
— Всё-таки ты не понимаешь.
— Понимаю…
— Не понимаешь. Ты совсем не понимаешь Сакурасо.
— Понимаю.
Посерьёзневшая Масиро слегка надула щёки.
— Сакурасо, о котором я говорю, это не древнее здание.
— …
— Я про Сакурасо, где живут Мисаки-сэмпай и Дзин-сан, Аояма и Тихиро-сэнсэй, Акасака и… ты, Сиина.
— Сората.
— Сакурасо — это там, где все мы.
Говорить такое вслух было стыдно.
— …
Но Масиро смотрела прямо на него, не позволяя отвести взгляд.
— Ну, это, сегодня у Мисаки-сэмпай и Дзина-сана выпускная церемония, и скоро они уйдут… С этим ничего не поделать.
— Угу…
— Короче, это то, что я хотел сказать.
— Понятно.
— …
Сората присмотрелся к Масиро, чтобы убедиться.
— Всё нормально. На этот раз понятно.
— Правда?
— Угу… Сакурасо потому и Сакурасо, что там все мы. Мы — это Сакурасо.
— Ага, точно.
Сората подумал, что зря заставлял её это говорить, но на всякий случай лучше уж проговорить столь важные слова. Лучше, чтобы кто-нибудь ясно сказал это Масиро. И Сората предпочёл бы рассказать ей сам.
— Тебе можно остаться в Сакурасо. То есть оставайся!
— Сората.
— Даже если заявишь, что куда-то уйдёшь, я обязательно тебя остановлю. Мы все остановим.
— Да Масиро никуда и не сможет сама уйти.
Сората на замечание Нанами улыбнулся. Всё правильно сказала.
— Ты ведь с самого начала говорила.
— Что?
— Не хочешь уезжать.
— Угу. Хочу быть… хочу всегда быть в Сакурасо.
Масиро от переизбытка чувств ещё сильнее обхватила Нанами.
— Э, Масиро, больно!
— Раз Нанами, то всё хорошо, — самозабвенно сказала та.
— Ч-что?! — проорал сквозь смех Сората, потакая Масиро.
— Ка-Канда-кун, хватит смеяться и спаси.
Нанами и правда страдала.
— Нанами, спасибо.
— Э-э-э, за что?
— За то, что беспокоилась обо мне.
— Ага. Точно.
— За то, что радуешься за меня.
— Ага.
— Я тоже радуюсь от этого… Спасибо.