— Сората, жарко, — несмотря на ледяной взгляд, недовольно выдала Масиро.
— Ничего, мне тоже жарко.
— Канда-кун, не совсем понимаю это твоё ничего.
— Ничего, я тоже не понимаю.
Масиро на пару с Нанами злобно на него посмотрели.
— Блин, а я-то тут при чём?.. — Сидевший слева Рюноске тоже страдальчески дышал и вытирал пот со лба. — Из-за Канды завтра будет миалгия.
— Ты слишком хилый.
Но, учитывая, сколько они бегали, готовиться к худшему следовало и Сорате.
Они болтали об отвлечённом, и вдруг по барабанным перепонкам ударил шум от переключателя на микрофоне.
В мгновение ока спортивный зал погрузился в тишину, но даже одного вида огромной толпы, которая давила своим присутствием, хватало, чтобы оглохнуть.
Перед микрофоном возникла Тихиро, что немного удивило, ведь она не говорила о своей роли ведущей выпускной церемонии. Наверное, потому что бежали галопом. Её волосы и пиджак пришли в беспорядок, и сзади подлетела Кохару, пытаясь придать прическе и одежде приятельницы нормальный вид.
Время подошло к девяти.
Сделав глубокий вдох, Тихиро начала речь:
— Думаю, пора начинать 29 церемонию вручения аттестатов об окончании школы.
Начиналось. Нет, началось.
— Попрошу всех встать.
У кого-то перехватило дыхание.
— Прошу выпускников.
По сигналу оркестр из учеников первого и второго класса музыкального направления наполнил спортзал живой музыкой, блистательно разогнав тишину. Умелая игра на инструментах придала серьёзной атмосфере ещё более торжественные нотки.
Чтобы поприветствовать выпускников, народ тепло зааплодировал.
На красную дорожку, которую расстелили в центральном проходе зала, неспешно вышли ученики, разделившись рядами по классам. Раздались последовательные вспышки камер.
В авангарде художественного класса красовался хорошо знакомый Сорате человек… Мисаки. Парень не знал, чего она так веселится, но девушка улыбалась до ушей. Хотя Мисаки вела себя так по стандарту.
На грудь она прицепила украшение в форме цветка сакуры. Да и все выпускники тоже.
— А, да. Вот.
Нанами, что-то вспомнив, вытащила из кармана униформы такое же украшение в форме цветка размером с ладонь и раздала Сорате, Масиро и Рюноске.
В конце выпускной церемонии выпускники в знак окончания учебы подкидывали их над головами.
Вслед за художественным классом вышла линия учеников-музыкантов, и среди них Сората нашёл Химэмию Саори. Как и ожидалось, привычные наушники она сегодня не надела. Заметив взгляд, девушка украдкой посмотрела в сторону Сораты, немного удивилась и сразу натянула улыбку обратно. Возможно, она узнала обстановку от Мисаки и Дзина. Так Сорате показалось.
После двух классов искусств шла очередь класса общего направления.
Рядом прошёл бывший президент школьного совета Татебаяси Соитиро. А среди людей позади него шёл Дзин. Когда он заметил Сорату и остальных, воодушевлённо улыбнулся.
Вскоре выход всех классов закончился. Тогда и музыка прекратилась.
Когда стихли и хлопки в ладоши, спортзал опять оказался во власти давящей тишины.
Все уселись на стулья.
— Открывающая речь.
Когда выпускники заняли свои места, выпускная церемония пошла ровно.
Следом за приветственной речью зазвучал национальный гимн, а затем устроили то, зачем все собрались, — вручение аттестатов. Тихиро уступала микрофон классным учителям, и на сцену выходили по одному представители классов.
Получая от директора аттестаты под пристальным наблюдением толпы, выпускники возвращались на свои места. Ожидалось, что художественный класс представит Мисаки, потому, когда на сцену поднялся другой человек, возникло небольшое удивление вперемешку с сильным недовольством.
— Не Мисаки, — разочарованно сказала Масиро.
В качестве представителя музыкального класса аттестат с торжественным видом забрала Саори. Класс Дзина представлял Соитиро. Из всех людей именно он, с выпрямленной до хруста спиной, больше всего подходил для такого случая. Как и ожидалось от бывшего президента.
Вручение выпускных аттестатов шло вяло, а когда закончилось, напряжения в зале хоть и немного, но поубавилось.
Речь директора уже совершенно не интересовала. Далее с поздравлениями выступил директор попечительского совета, и Сората пристально в него всмотрелся, чтобы запомнить физиономию. Это был усатый мужчина за тридцать, и его сверлили взглядом. Масиро и Нанами глядели на него так, словно хотели что-то сказать. Один только Рюноске зевал со скучающим видом и временами закрывал глаза, пытаясь заснуть.