Поздравления президента совета не продлились и пяти минут, и когда обращение гостей закончилось, напряжение опять вернулось в зал.
Программа выпускной церемонии перевалила за середину, отчего стало казаться, что конец приближается быстрее.
По завершении поздравлений с прощальной речью выступил представитель нынешних учеников. Действующий президент школьного совета называл имена, и ученики, откликаясь, выходили вперёд.
Медленно и членораздельно рассказывали о совместных с выпускниками воспоминаниях. О приветственной вечеринке, где знакомились новички и сэмпаи… О клубах, где вместе исходили потом… О совместной жизни в общежитии, учиться которой приходилось по ходу дела… Спортивный и культурный фестивали, которые прошли благодаря общим усилиям… Президент школьного совета громко, с энтузиазмом рассказывал то об одном, то о другом.
Лично у Сораты воспоминания отличались, но всё же его слова нашли отклик в его сердце.
Всплыли из памяти проведённые в Сакурасо деньки. «Начало», которое вспомнил Сората, было не приветственной вечеринкой, а первым днём в Сакурасо.
Весной первого года в школе пронюхали, что Сората держит белую кошку Хикари, затем его вызвали в кабинет директора и в тот же день выперли из основного общежития. Сората тогда перенервничал, боясь не выдержать в логове проблемных учеников.
Можно сказать, в первый день тревогу только подстегнули. Сората знал, что в Сакурасо живут такие же люди, как и везде, но там он столкнулся с пришельцем. Учительница, которую парень считал добросовестной, оказалась совершенно безнадёжной лентяйкой. Что ещё хуже, Сората попал впросак, когда перепутал затворника Рюноске с привидением. Единственным нормальным человеком казался мартовский кот Дзин.
Сейчас Сората думал об этом с улыбкой, но тогда он не на шутку запаниковал. Не мог мыслить ни о чём другом — только о том, как поскорее вырваться из Сакурасо.
С тех пор много воды утекло. Слишком много. Хорошие и плохие события переплелись друг с другом, и прошедшие в школе дни стали единым целым с днями, которые тянулись в Сакурасо.
Там всегда была Мисаки, Дзин, Рюноске, Масиро, Нанами. И Тихиро.
Все жили в Сакурасо, потому, каким бы отвратным оно ни было, его всем сердцем полюбили. Сами не заметили, как забыли, что можно жить где-то ещё.
От мысли, что памятные деньки, которые хранил фотоальбом, канут в Лету, у Сораты защипало в глазах и зачесалось в носу.
На сцене говорили сквозь слёзы. Представитель нынешних учеников, глубоко вовлечённый эмоционально, в красках закончил прощальную речь словами: «Отныне мы будем оберегать дух Старшей Суймэй, который раньше хранили вы, сэмпаи».
Слова запали Сорате глубоко в душу.
Он и остальные не смогли уберечь. Не уберегли Сакурасо.
Нынешний президент школьного совета, зачитав прощальные слова, вернулся на своё место.
В тот миг рука чего-то коснулась, чего-то тёплого. Руку Сораты сжала сидевшая рядом Масиро, которая смотрела прямо вперёд. Она словно беззвучно взывала к Сорате, чтобы он не позволил церемонии закончиться. Другой рукой Масиро схватила руку Нанами, и та, чтобы скрыть слёзы, вытерла глаза.
— Продолжаем. Слово представителю выпускников, — проинформировала Тихиро через микрофон. До конца программы оставалось немного. Когда отчитаются выпускники и вручат памятные сувениры, прозвучит церемониальная композиция, потом композиция школы, и мероприятие закончится финальной речью.
Так было заведено.
Эмоции, подобные бурлящей магме, мгновенно хлынули к голове и исторглись наружу.
«Нет».
Всё тело кричало, протестуя против подобного исхода.
Нет. Не кричало, а рычало.
Нанами прекратила бесполезные попытки сдержать слёзы и стиснула зубы. На неё свалилось слишком много того, что нельзя просто взять и проглотить.
Даже Рюноске притих.
Масиро с силой сжала руку.
Не могло так всё закончиться. Не могло такого быть, чтобы Сакурасо настал конец. Не такой дух был у Сакурасо.
Раньше Сората сказал Рюноске, что не важно, чем закончится совместный сбор подписей, главное — накопить воспоминания. Сората верил в свою цель. Он правда думал, что всё идёт своим чередом. Но теперь его цель обернулась ложью.
Не могло всё так закончиться.
Внутри закипел протест, который будил силы и заставлял приподняться с насиженного места.
И тут.