— Можно войти? — для приличия спросил Сората и слегка повернул дверную ручку. Дверь оказалась не заперта и легко приотворилась.
Парень заглянул сквозь образовавшуюся щель. И тут же увидел в стандартной комнате на шесть татами фигуру Иори. Тот с серьёзным видом сидел перед пианино, которое поставили у дальней стены. Его пальцы порхали по клавишам.
Сората припомнил, как дядьки из мувинговой конторы тащили здоровенную вещь — как оказалось, пианино.
Вот только музыки не было слышно. Раздавалось только негромкое постукивание клавиш.
Сората открыл дверь и вошёл в комнату. Иори, не заметив гостя, продолжал играть. На его голове громоздились наушники с логотипом HAUHAU, и от них тянулся кабель напрямую к пианино — как оказалось, электронному.
Сората какое-то время смотрел на мальчика сбоку, не в силах отвести взгляд: тот выглядел совершенно отрешённым, полностью ушедшим в мир музыки. Будто Масиро, когда она рисовала мангу. Не похоже на человека, который собрался бросить пианино и перейти на общее направление.
Оглядев комнату, Сората почти не заметил распакованных вещей. Только пианино и картонные коробки для перевозки. И открыта была лишь одна из них.
Комната не выглядела обжитой. Тут Сорате показалось, что на него сбоку кто-то смотрит, и он повернул голову.
— Оу.
От удивления парень отшатнулся назад. Перед его глазами оказался портрет некоей известной личности. Даже Сората его узнал — привычный для музыкального кабинета Бах.
— Почему из всех вещей он первым делом вытащил его?
Слишком загадочно.
— Ой! Сэмпай, если уж пришёл, то хотя бы скажи что-нибудь.
— Ага, я зашёл без приглашения. Но перед этим стучал и спрашивал.
— Что, правда? Прости.
Прекратив исполнение, Иори опустил наушники на шею. Сората непроизвольно посмотрел на логотип.
— А, это? Сестра отдала. Они ей здорово шли, но она сказала, что больше не будет их использовать, или типа того.
Наверняка из-за того, что Мисаки стала называть её так же, как наушники. Вот откуда взялась кличка Хаухау. Одной загадкой меньше.
— Украсил ты комнату потрясно.
— В каком смысле?
— Впервые вижу человека, который вешает у себя портрет Баха.
— Так он отец музыки. Вот и повесил его, — сказал мальчик, сверкая глазами. Сорате стало как-то не по себе.
— А ночью не страшно?
— Канда-сэмпай, может, тоже повесишь? Я припас ещё один.
Иори, шурша, порылся в коробках и вытащил свёрнутый в цилиндр постер.
— Бери.
— Может, не будешь мне это предлагать с таким невинным взглядом?
Достаточно вспомнить, что Иори в день церемонии поступления попал в разряд изгоев. Да и не каждый день на Сорату так смотрели парни.
Чтобы скрыть смущение, Сората вновь посмотрел на пианино.
— Упражняешься на электронном пианино?
— А, это? Ночью удобно, ничего не слышно снаружи. Тональность чувствуется не так хорошо и нельзя тренироваться в полную силу, но зато можно играть в любой момент, когда захочу, потому мне нравится. Удобно разучивать композиции, а потом в школьной учебной комнате отыгрывать их, не сдерживаясь.
— Хоть ты и сказал, что бросишь музыку, энтузиазм из тебя так и прёт, — без задней мысли сказал Сората, а Иори от его слов помрачнел, замолк и опустил взгляд.
— Прости, я сказал что-то странное.
— Канда-сэмпай…
— М?
— Это правда, что ты знаешь сестру?
— Что? А, да, немного.
Когда они сидели вокруг казана, про это тоже заходил разговор.
— Какая, по-твоему, сестра? — спросил Иори, взглянув исподлобья. Выглядел он серьёзнее, чем раньше.
— Какая, говоришь… Наверное, красивая. — Сората решил ответить так.
— …
Иори взглянул на него, широко распахнув глаза, но было непонятно, о чем он думает.
— Что? И всё? А про музыку?
— А, ты про это. Прости, мне не довелось услышать игру Химемии-сэмпай на пианино.
— Вон как?
— Ага, я слышал её музыку в аниме Мисаки-сэмпай, но ты же говоришь про живое выступление? Ни разу не получилось послушать. Прости.
— Ну, ясно, не знаешь. Та́к значит, да?..
— Что?
— Нет-нет, ничего! Я о своём задумался.
— Когда так говоришь, я настораживаюсь.
— Правда, никакого скрытого смысла. Лучше скажи, сэмпай, что у тебя за дело.
— Думал помочь тебе с вещами… Но, похоже, сегодня не нужно.
Если Сората теперь полезет в коробки, то только создаст беспорядок. Да и сам Иори не проявлял интереса к нераспакованному багажу.
— Для начала давай успокоимся и по всей форме друг друга поприветствуем. В общем, добро пожаловать, Химемия.
— Спасибо за тёплый приём.
Всё же обращение «Химемия» не очень годилось. У Сораты возникло ощущение, будто он фамильярничает с Саори.
— Кстати. А можно просто Иори?
— Что?
— Я же знаком с Химемией-сэмпай, потому называть тебя Химемия как-то сложно.
— Тогда давай и я буду звать тебя Сората-сэмпай.
— Л-ла-ладно.
Сората почувствовал одновременно и смущение, и радость. Теперь он понимал, почему Дзин во время их знакомства попросил не называть его сэмпаем. Но при этом добавлять «сан», как в случае с Дзином, будет ещё неудобнее. Потому Сорате придётся привыкать. Ничего плохого ведь в этом не было.
— Ладно, спокойной ночи. Завтра опять в школу, ложись быстрее.
— Да!
Сората, получив этот бодрый ответ, вышел в коридор. И тут его позвал кое-кто другой.
— Канда-кун? Его нет? — Его искала Нанами. — Почему?
Только Сората вышел из комнаты Иори, как тут же увидел Нанами, которая выглядывала из двери ванной комнаты. Ее грудь была соблазнительно прикрыта одним лишь банным полотенцем. Покрасневшие плечи поблёскивали влагой, с длинных волос капала вода, от кожи шёл пар. Выглядело это всё крайне сексуально.
Как только они встретились взглядами, у обоих в головах секунды на три воцарился хаос.
Нанами, словно мышь, увидевшая кошку, шмыгнула обратно за дверь.
— Я-я звала тебя, а ты не отвечал, вот и забеспокоилась! — послышались зачем-то оправдания с другой стороны двери.
— Т-ты же сама сказала, чтобы я шёл отсюда…
— А-а ты разве не нёс всякие гадости?..
Голос Нанами звучал до жути недовольно.
Фоном из-за двери доносилась странная песенка в исполнении Мисаки. Судя по эху, та ещё находилась в ванной. А вот что делала Масиро, было непонятно.
— Ты практиковал свой текст? — сквозь дверь поинтересовалась Нанами.
— Да. Вроде, уже лучше.
Получалось у него неплохо.
— Какая самоуверенность.
— Прошу, не думай, что я такой же, как раньше.
— Я ничего и не думаю.
— Давай попробуем ещё раз.
— Ну, покажи, чему ты научился. Давай.
Выдохнув для уверенности, Сората начал произносить заученный текст.
— «О чём ты вдруг… захотела поговорить?»
На первой же строчке голос сорвался в фальцет.
— …
— …
Проклятье.
— Нет, не то!
— Я ещё ничего не сказала, — ответила Нанами со смесью удивления и холода в голосе.
— Недавно я тренировался на кошке, и получалось неплохо. Намного лучше, чем раньше.
— Хм. Тогда почему сейчас плохо?