Ее глаза неподвижно уставились в звездное небо Флориды. Ветви пальм все так же шелестели. Кровь, вытекая из ее безжизненного тела, подбиралась к алюминиевому контейнеру с пленками и магнитными записями.
В тот же вечер в половине двенадцатого в баре под названием «Баранья голова», в шестидесяти милях севернее того места, где Пруденс Энн Маркхэм залила своей кровью белый гравий автостоянки, две девушки в костюмах для занятий аэробикой играли в дарт[1] и пили пиво.
Одна из девушек — блондинка, вторая — рыжеволосая. На блондинке были черные колготки, желтое трико и желтые гетры. На рыжей — голубые колготки, зеленое трико и зеленые гетры. Все тщательно подобрано по цвету. Вместо спортивной обуви — туфли на шпильках. Из черного кожзаменителя — на блондинке, из голубого — на рыжеволосой. Благодаря костюмам в облипочку, гетрам и высоким каблукам они походили на танцовщиц из варьете Боба Фосса. Или на проституток.
Девушки только что вышли из зала для занятий аэробикой, хотя едва ли они занимались в этих туфлях. Продолжая говорить о том, что в зале чересчур тесно и поэтому к зеркалу невозможно подойти, они не переставали метать дротики, иногда попадая в цель. Всякий раз, когда один из дротиков пролетал мимо мишени, они начинали дико хохотать, вертя своими вызывающими обтянутыми попками. Игра доставляла им явное удовольствие, как бывает у новичков.
Тик и Моуз решили, что этот спектакль был разыгран специально для них.
Они познакомились с девушками полчаса назад, когда те, взмыленные, как скаковые лошади, ворвались в бар. В тот момент Тик и Моуз дали промашку: они сказали девушкам правду, что работают в кино. А девицы решили, что это обычный треп. Хотя им было по двадцать с небольшим, в жизни они успели кое-что повидать. Если к вам в Тампе, в баре, похожем на английский паб — кругом красное дерево, медь и окна в свинцовых переплетах, — подкатываются двое типов и начинают заливать, что они из мира кино, можно не сомневаться: вешают лапшу на уши. Значит, первая ошибка Тика и Моуза — правда о роде своих занятий. Лучше бы представились строительными подрядчиками. Вторая их ошибка заключалась в том, что они назвали девушкам свои настоящие имена, которые те сочли вымышленными.
Джордж Тикнор сказал:
— Меня зовут Тик.
Блондинка спросила не без ехидства:
— А вашего друга — Так?
— Моуз, — ответил Моуз. Его полное имя было Моузли Джонс-младший.
Отец его тоже работал в кино в Атланте, где и родился Моуз, но он вел дела отдельно от отца.
— А как девушки называют себя? — спросил Тик.
— Мы называем себя женщинами, — ответила блондинка, наклонившись, чтобы поднять дротик, и демонстрируя при этом свой упругий зад. Тик облизнул губы.
Добрых полчаса они пытались выудить из девушек их имена, а те продолжали весело играть в дарт, не обращая на них внимания.
Тик и Моуз сидели за стойкой, пожирая их глазами и пытаясь их как-то разговорить. Им приходилось напрягать голос, чтобы перекричать телевизор, передававший ночной выпуск новостей.
— Держу пари, что тебя зовут Труди, — обратился Тик к блондинке.
— Ик… «Труди», — передразнила она его, состроив гримасу.
— Но это близко? Джуди?
— Ничего похожего.
— Ставлю десять долларов, что в твоем имени есть звук «у-у-у».
— Моя мамочка запретила мне играть в азартные игры с незнакомыми.
— А кто это здесь незнакомый? — спросил Тик. — Я ведь представился.
— Ах да, Тик, — сказала она с иронией и снова состроила гримасу.
— Послушай, Тик, ты нас уже достал, — сказала рыжая, — шел бы ты, а?
— А тебя зовут Эйлин, — сказал ей Моуз.
— Не угадал.
— Или Коллин. Все рыжие девчонки носят ирландские имена.
— А вот и нет, — возразила рыжеволосая.
— А как же тебя зовут?
— Ревлон,[2] — ответила она, метнув дротик.
Дротик пролетел далеко от мишени.
— Ревлон? — перепросил Моуз.
— Постарайся угадать, что это означает.
Моуз очень старался, но ничего из этого не вышло.
— Так, значит, вы, ребята, киношники? — спросила блондинка.
— Да, верно, — ответил Тик.
Наконец-то, подумал он. Некоторый интерес.
— Конечно, крупные продюсеры? — спросила рыжая.
1
Дарт — метание дротиков в мишень. Популярная игра в барах Великобритании и США.