Далекий голос вновь заговорил.
— Значит, теперь вы один, сэр. Вы, единственный, можете что-то сделать. Никто из нас не знает всего в полной мере. Не уверен, сочтете ли вы это мудрым, сэр. Только Шеф контролировал своих агентов.
Кэмпион не ответил, и после очередной паузы слабый голос задал вопрос.
— У вас все… удачно складывается, сэр?
Кэмпион закрыл глаза и вновь открыл их, когда еще один тайный источник энергии запульсировал в его венах.
— Пока нет, — отчетливо сказал он, — но у меня в запасе еще час или два. — Затем он склонился над столом, обхватив голову руками.
9
Кэмпион проснулся, держа Аманду за руку. Он так обрадовался, обнаружив это, так успокоился, увидев ее, живую, дружелюбную, прекрасно все понимающую, что на какое-то мгновение забылся и примирился с миром. Он лежал, глядя на нее безмятежным, бессмысленным взором.
— Ты болен, — сказала она, и в ее звонком, юном голосе чувствовалась откровенная тревога. — Я давно пытаюсь тебя разбудить. Что я могу сделать? Позвонить Оутсу?
Он пришел в себя. Ее слова окончательно вернули его к действительности. Все, что он знал, понял или пережил после того, как очнулся на больничной койке, стремительно пронеслось перед ним, как фильм через проектор на утроенной скорости. Эффект был ужасный. У него перехватило дыхание, и он покрылся потом.
— Нет, — сказал он, стараясь присесть на кровать, в то время как его голова от слабости клонилась в сторону. — Нет, ни к чему. Я хочу сказать, не стоит этого делать. Я сейчас встану.
— Ладно, — согласилась она, и он с глубокой нежностью поглядел на нее. Она, несомненно, беспокоилась за него, и, по ее мнению, он должен был оставаться на месте. Но она знала, что он хозяин, и не спорила с ним. К тому же она была так молода, так хороша и так тонко все чувствовала. Ему нравились ее карие глаза. Ему захотелось, чтобы она поцеловала его. Мысль, что он, возможно, навсегда потерял ее, казалась невероятной, и он решил выбросить ее из головы, не вникая в суть и по-детски сжал ее руку.
— Сколько я проспал?
— Почти час. — Она мягко высвободила руку. — К десяти утра ты приглашен на осмотр Института. Я приготовила тебе ванну. Затем ты спустишься, а я раздобуду тебе чего-нибудь на завтрак. До выхода у тебя остается двадцать минут.
— На осмотр Института? — недоверчиво переспросил он. — Что… э… что я должен надеть?
Он полагал, что она ему подскажет, но на сей раз Аманда не выразила готовности.
— По-моему, обычный мундир адмирала флота.
Ее голос, прозвучавший из ванной, заглушал шум льющейся воды.
— Или, конечно, можешь надеть этот старый костюм пожарного. Забавно, весело и не вульгарно, — добавила она, вернувшись в комнату. — Как ты к этому относишься? Здешние слуги вполне по-лакейски интересуются гардеробом гостей. Скверно получится, если ты вернешься и обнаружишь свои вещи сложенными на кровати. Может быть, мне стоит отнести их вниз и положить в машине на ящик для инструментов?
— Да, хорошо бы. Все они в шкафу, — сказал он. — Ты мне очень помогаешь, Аманда.
Какую-то минуту она молчала, но, когда собрала одежду и встала с клеенчатым плащом в руках, ее щеки зарделись от румянца.
— Я все еще лейтенант, — проговорила она, глядя ему прямо в лицо. — Вставай и иди в ванную, иначе вода перельется через край… У нас почти нет времени.
Почти нет времени! Когда она закрыла дверь и вышла, он осознал, как мало у него времени, и стал проклинать себя за то, что проспал. Он только сейчас вспомнил, что случилось утром. Хатч привез его домой в машине и по-матерински заботливо уложил в постель. Слава Богу, в полицейском участке он не пил ничего крепкого. Это легко могло бы убить его в теперешнем состоянии. Дежурный сержант, насколько он помнил, извинился перед ним и предложил бодрящий, по официальному мнению, сладкий слабый чай. Глюкоза, вероятно, и спасла ему жизнь. Он произнес про себя «вероятно», потому что встать кровати было для него главной задачей. Однако, выспавшись, он почувствовал себя лучше. Его уже не пугала собственная беспомощность. Сейчас она его просто раздражала. Он не понимал, что к нему возвращается сознание одной-единственной цели, и что теперь его положение гораздо опаснее. Он знал только, что у него есть дело, которое он должен сделать один, без чьей-либо помощи, а времени у него удручающе мало.
Когда он, пошатываясь, спустился вниз, у него уже сложился четкий план. Мастера оставались его козырной картой. Им была известна тайна цифры пятнадцать, если кому-нибудь она вообще была известна. Они считали все, связанное с ней, главным вопросом завтрашней встречи. Нужно, чтобы Ли Обри рассказал ему как можно больше о Мастерах. Ну, а если они уже составили для него программу, то, когда он полностью придет в себя, эта программа станет частью его собственного плана и ему предстоит всерьез заняться ей.
Обри ждал его в коричневой с золотом столовой. Он стоял у окна и мрачно глядел на Аманду, сидящую у серебряного сервиза. Обри приветствовал Кэмпиона любезно-соболезнующим тоном, словно он знал о слабости малых сил и решил быть с ними снисходительным и даже немного завидовать им.
Кэмпион, наблюдая за ним своим новым, по-детски незамутненным взглядом, понял, что нравится в Обри Аманде, и оценил это, как генерал, осматривающий вражеские укрепления перед началом сражения.
Он быстро позавтракал и, торопясь, заметил, что Ли его ждет.
— Увы, мы не можем взять тебя с нами, — сказал Обри девушке с явным и почти чрезмерным сожалением. — Боюсь, что это нереально. Мы прямо не зависим от правительства, однако в какой-то степени оно нас опекает, в том смысле слова, который вкладывали в восемнадцатом веке, и мои инструкции относятся исключительно к Кэмпиону. Все это, конечно, полнейшая ерунда. Я порой недоумеваю, почему бы этим типам, вводящим всяческие ограничения, не расширить правила? Им не хватает ума отойти от рутины. В этом главная слабость правительства, да и всех прочих.
— Да, это верно, — с воодушевлением отозвалась Аманда. — Я не хочу видеть твой старый Институт. Мне это зрелище напоминает спектакли в муниципальной школе.
Ли смутился, и только минуту спустя обаятельная улыбка вновь осветила его крупные черты.
— Ты меня просто шокируешь, — сказал он с обезоруживающей наивностью.
— Я тут очень скован, как и всякий на моем месте. Когда я слышу, что Мастеров называют муниципалитетом, меня бьет священная дрожь.
— У них уже международный статус, во всяком случае, в финансах. — Кэмпион вспомнил об экзотическом острове и неосмотрительно проболтался.
Ли поднял голову и поглядел на него с присущей ему проницательностью.
— Конечно, они очень богаты, — строго сказал он.
— Вот так все и шло. Пенни здесь, пенни там, и за годы скопилось огромное состояние. — Кэмпион старался говорить попросту, но даже он не был подготовлен, что его слова прозвучат столь идиотски.
Ли действительно как-то растерялся и бросил извиняющийся взгляд на Аманду.
— Когда вы будете готовы, мы пойдем, — заметил он. Вскоре он и Кэмпион уже шли через лужайку и Обри решился объяснить ситуацию. Он тщательно подбирал выражения, будто разговаривал с ребенком.
— С исторической точки зрения Мастера весьма любопытны, — начал он, и в его приятном голосе прозвучала укоризна. — Приведу пример полностью уцелевшего старинного рода. Летты не дали ни одного выдающегося человека, но среди них не было и неудачников. В каждом поколении попадался какой-нибудь достаточно толковый делец. Сегодня это Питер Летт, а прежде таким был его дядя, а еще раньше — его дед, прадед и прапрадед. Все они люди верующие, почтенные и очень патриархальные. Конечно, их самосохранение прямо связано с интересными традициями и наполовину секретной организацией общества. Что касается финансов, то Мастера знавали и скверные времена, но они никогда не разорялись дотла. Уж больно хорошо их основное дело.
— Какое?
Обри застыл от удивления.
— Конечно, патенты, — ответил он.
— Патенты?
— Да, — он слегка усмехнулся. — Естественно, все началось с монополии. Впервые Мастерам повезло еще при королеве Елизавете. В их благотворительной школе учился великий Ралф Годли, будущий изобретатель ткацкого станка Годли. Мастера получили от королевы монополию на производство этих станков, и в шерстоткацкой промышленности произошла революция, выпуск продукции увеличился на пятьсот процентов, и это обогатило город. Именно тогда и родилось слово «бриджизация». Это ускорило весь процесс. Но вам это известно не хуже, чем мне.