Он остановился в ожидании, и Кэмпион тоже нерешительно застыл на месте. Это было продолжение кошмаров минувшей ночи. Он понял, что ему все преподнесли на блюдечке, а он даже не может до этого дотронуться.
— Да тут золотое дно. Они просто не знают, куда девать деньги, — громко сказал он и торопливо добавил, — а что там, в голубятне?
Дом, удостоившийся столь нелестного определения, привлек его внимание, потому что рядом с ним было заметно какое-то движение. У двери стоял грузовик, и в него складывались мешки.
Ли нахмурился, и Кэмпион почувствовал, что от него исходят волны раздражения. Это было физически ощутимо, словно его магнетическая энергия иссякла, а затем вспыхнула снова.
— А у вас хороший нюх, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Вы из тех людей, что всегда отодвигают кресло, если под ним дыра на ковре и идут прямо к буфету, где спрятана немытая посуда. Я показал вам в гостиной прекрасные образцы, а вы взяли и пошли к унылой, страшной мойке. Ведь это наш крест, пятно на благородной репутации. Нас заставили приютить пятьдесят жутких добровольцев просто потому, что у нас есть свободные помещения. Вы только подумайте! В этих священных стенах Ричардсон усовершенствовал свою счетную машину, а сейчас полсотни полуграмотных девчонок надписывают конверты для Министерства здравоохранения. Как будто в Англии нет пяти миллионов других мест, где этим можно было бы заниматься с равным успехом. Скажу честно, я их тут опекаю с помощью полицейской надзирательницы и одного крепкого парня из отряда специальных уполномоченных. Хотите заглянуть и полюбоваться?
— Не слишком, — ответил Кэмпион. В этот момент они уже подошли к дому, и через узкие окна он увидел ряды склоненных голов и лежащие на столе кипы правительственных конвертов. Работа казалась скучной, но теперь, в таком состоянии он предпочел бы ее своей и откровенно им позавидовал.
Когда они обогнули грузовики, из двери под аркой вышла женщина с растрепанными седыми волосами. В ней было что-то знакомое, и он наконец догадался, что прошлым вечером видел ее на обеде у Обри. Заметив их, она изумилась и засеменила навстречу им с одновременно нерешительным и восторженным видом, типичным скорее для молодых женщин.
— У нас все идет отлично, мистер Обри, — умильно проговорила она и покраснела.
Кэмпион удивился. Пройдя сквозь огонь, воду и медные трубы, он легко узнавал подобные признаки, а она была женщиной иного типа. Немало пожилых дам теряют голову при встрече с блестящими холостяками средних лет, но среди них редко попадаются Умные, интеллигентные женщины вроде нее. Он вспомнил, что в тот вечер она очень интересовалась Амандой. Взглянув на Обри, он отметил, что тому стало неловко.
— Прекрасно, миссис Эриксон, — бросил Ли на ходу, и почти не скрывая неудовольствия. — Добровольный патриотический труд, — пробурчал он Кэмпиону, когда они свернули за угол, — требует большого напряжения.
— Она производит впечатление неглупой женщины, — сказал Кэмпион, и Обри принял его слова к сведению.
— Да, — согласился он, — она вдова владельца одной из небольших контор Мастеров и довольно влиятельна в городе. Очень начитанна, приятна в общении, образованна, но, боюсь, чересчур эмоциональна. Ну вот, мы во владениях Батчера. Полагаю, что для вас тут самое интересное. Знаете, Кэмпион, я восхищен вашим поразительным самообладанием. На меня оно очень действует.
Последнее замечание было искренним и как будто шло от души.
Кэмпион ничего не ответил, надеясь, что его молчание будет воспринято как похвальная скромность. В затылке у него уныло постукивало, и он начал сомневаться, уж не обманывает ли его зрение. В ярком солнечном свете все цвета угрожающе слились в один. Он снова попытался взять себя в руки. Бесполезно! Надо было что-то делать, пока он мог собраться с силами, но только самому, без чьей-либо помощи. Вот выйдет номер, если он сейчас свалится и потеряет сознание от проклятого, идиотского удара по голове!
Долгий путь привел их к квадратному бетонному сооружению на дальнем конце институтской территории. Когда они достигли цели, здание не произвело на них особого впечатления. Батчер оказался веселым молодым парнем простоватого вида в очках с толстыми стеклами. Он относился к Обри с огромным уважением, явно преклонялся перед ним и с радостью продемонстрировал им свои лаборатории и мастерские.