Действительно, несколько десятилетий спустя богатая еврейка Берта Поппенхейм, она же знаменитая Анна О. де Фрейд, во время путешествия в Галицию убедилась в том, что некоторые еврейские родители сами продают своих дочерей мужчинам, толкая их на путь проституции. Потрясенная до глубины души, она, вернувшись в Германию, основала приют для падших девушек, где проституток возвращали к праведной жизни; впоследствии этот приют был назван ее именем[294]. Поступали в этот приют и молодые еврейки; после принятия Нюрнбергского законодательства 93 пансионерки еврейского происхождения, узнав, что им придется снова торговать собой, приняли очистительную ванну и выпили смертельную дозу яда[295]. Подобное массовое самоубийство — не первый случай в истории еврейского народа: после разрушения Иерусалимского Храма Веспасиан вывез на трех кораблях мальчиков и девочек для римских домов разврата, однако все юные пленники бросились в море[296].
В 80-х гг. прошлого века в Лондоне одна-две улицы еврейского квартала превратились в «район красных фонарей», к великому негодованию общины, видевшей в этих улицах источник разврата и порока[297]. В иммигрантском еврейском квартале Нью-Йорка процветала уличная проституция, причем власти на все закрывали глаза. Женщины разгуливали по тротуару, лузгали семечки, вязали, болтали на идиш, словно у себя на родине, а в солнечные дни сидели у дверей, вытянув ноги так, что прохожим приходилось перешагивать через них[298].
Во Франции еврейки занимались древнейшей профессией наравне со всеми прочими, ничем особенным не выделяясь. В «веселых домах» им часто случалось играть роль аннамиток или уроженок далекой Мартиники, это было что-то вроде пряной приправы к унылой толпе северянок. Бывало и наоборот — чистокровную арийку представляли как еврейку. В «Заведении Телье» Мопассана Рафаэла из Марселя, девица с иссиня-черными волосами и горбатым носом, «играла неизбежную роль красавицы-еврейки». Марсель Пруст вспоминал, как хозяйка публичного дома предлагала ему одну из своих девушек: «Она, знаете, еврейка, вам это ничего не говорит?…Я слышала, это что-то сногсшибательное».
В конце прошлого столетия парижская улица Розье и прилегающие к ней переулки, где обитала густонаселенная община ашкеназов, стали настоящим гнездом разврата. Многие еврейки, занимавшиеся здесь своим ремеслом, были уроженками Востока. Знаменитая Золотая Каска обосновалась в местном доме терпимости «У Мадлен» и даже стала первой помощницей хозяйки, как сообщал журналист Ж.Роберти, большой знаток парижского «дна». Улица Розье славилась не только многочисленными заведениями подобного рода: проститутки, бойко говорившие на идиш, высовывались из окон, демонстрируя прохожим свои прелести. Эссеист Р.Хессе (тоже еврей), увидев таких девиц в окошках над мясной кошерной лавкой, выразился весьма недвусмысленно: «Вот свежее мясо над мясом лежалым»[299]. А известный актер Далио (Блаусхильд), не раз воплощавший образы евреев на экране, рассказывал о своем детстве на улице Розье, где проститутки по-матерински ласкали и опекали мальчугана.
Писатели исконно галльского происхождения высоко ценили еврейских проституток. В объятиях одной из них, 18-летней Гилиты, девицы с живым умом и большим опытом в любовных делах, Монтерлан отдыхал «от юных дурочек на выданье»[300]
Во время немецкой оккупации еврейки вынуждены были бежать в свободную зону, где продолжали заниматься своим ремеслом; однако в Шартре специальная комиссия предписала содержательнице публичного дома «не нанимать совершеннолетних женщин еврейского происхождения»[301].
Еврейских матерей часто обвиняли, что они сами служат своднями своим дочкам. Прототипом дамы, ставшей образцом такой сводни, госпожи Кардиналь, послужила романисту Людовику Халеви его соотечественница госпожа Браш, с которой он подолгу беседовал в фойе «Опера». Все три ее дочери были танцовщицами; две из них, Корали и Мальвина, наделенные «пряной еврейской красотой», продавали свои прелести по дорогой цене под бдительным оком мамаши; что касается третьей, то госпожа Браш жаловалась, что она «пошла не по той дорожке» — предпочла выйти замуж[302]. И еще один известный роман о своднях обязан своим появлением еврейке: Леон Додэ в своих воспоминаниях «Прожитый Париж» рассказывает, как в еврейском квартале, на улице Розье, неподалеку от которой он жил, толстая еврейка в засаленном платье предложила ему на ночь красивую девушку с матово-смуглым лицом. «Это и послужило началом моего романа „Сводня“», — писал он.
299
299 Voyage de la rue des Ecoutes а la rue des Rosiers (Путешествие с улицы Екут на улицу Розье). Paris, 1900.
300
30 °Ch. Wardi. Le Juif dans le roman franзais (Еврей во французском романе). Nizet, 1973, p. 170.
301
301 P.Bourdel. Histoire des Juifs de France (История французских евреев). Albin Michel, 1974, p. 372.