Все это веселье приводит молодую чету в состояние, благоприятное для осуществления супружеского долга. В пожеланиях гостей содержится деликатный намек на предстоящее в скором времени радостное событие — рождение мальчика. В Курдистане новобрачной для верности дают подержать младенца мужского пола, а гости в это время хором кричат: «Да будет твой первый ребенок мальчиком!»[39]
К сожалению, еврейская свадьба влечет за собой большие расходы, которые не каждой семье по карману. В Алжире у богатых семей было принято одалживать свадебное платье бедным невестам. Часто свадьбы бедняков справлялись одновременно со свадьбами богачей, при этом богатые родители брали на себя все расходы[40]. Реформация иудаизма, широко распространенная сегодня в США, позволяет сильно упростить брачную церемонию: можно обойтись без предварительного поста, без разбивания стакана, без договора, а главное — без большого количества гостей, что обходится значительно дешевле.
Своей помпезностью и многолюдьем еврейские свадьбы могли в былые времена неприятно поразить воображение народов, среди которых жили евреи; возможно, они были одним из факторов, породивших антисемитизм. Так, например, императрица Мария-Терезия распорядилась, чтобы число гостей на таких свадьбах было ограниченно и чтобы приходили они по отдельности[41]. Некоторые брачные обряды евреев воспринимались священниками как антихристианские. Еще в 1895 г. аббат Пюиг в тексте, представленном на конкурс антисемитских проповедей, утверждал, что раввин по обычаю преподносит новобрачному яйцо, «запятнанное кровью Христовой»[42]. Действительно, в некоторых общинах было принято давать жениху выпить сырое яйцо как символ плодовитости, что и могло породить эту легенду. За упомянутый текст жюри под председательством Мориса Барреса присудило аббату золотую медаль.
Еврейские свадьбы неоднократно высмеивались. 26 сентября 1896 г. газета «Иллюстрасьон» в разделе светских новостей описала, как госпожа Эфрюсси, дочь барона Альфонса Ротшильда, поженила своих собак, кобеля и суку, по еврейскому обычаю. У «жениха» на голове красовался цилиндр, а «невеста» была наряжена в кружева; их поставили под балдахин, совершили все положенные обряды, а затем оставили вдвоем, совсем как еврейских молодоженов. Рассказ об этой собачьей свадьбе по-еврейски был воспроизведен во многих газетах правого толка.
ПЕРВАЯ БРАЧНАЯ НОЧЬ И МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ
У древних евреев новобрачная, оказавшись на супружеском ложе, до утра не снимала покрывала с лица. Морис Бардеш, обычно весьма суровый к евреям, находил, однако, этот обычай замечательным: он отодвигает красоту на второй план[43]и даже самая безобразная девушка может рассчитывать на жаркие объятия. Согласно Талмуду, жених в ночь после свадьбы освобождался от ежевечерней молитвы; не молился он и в последующие вечера, если еще не нарушил девственность своей юной жены[44]: чрезмерная набожность грозила снизить любовный пыл, столь необходимый для первой брачной ночи. Если в семье кто-нибудь умирал сразу после свадьбы, это (несмотря на предписанный 7-дневный пост) не отменяло дефлорации[45], которая считалась самым священным среди священных актов. В Марокко этот акт становился священным вдвойне, т. к. свершался в канун шаббата[46].
Кровотечение при дефлорации не могло помешать первому половому сношению, но поскольку это кровотечение приравнивалось к менструации, то влекло за собой последующее воздержание. Считалось (абсолютно произвольно), что длится кровотечение 4 дня, затем предписывалось еще 7 дней воздержания; таким образом, с первой брачной ночи до следующего полового сношения проходило 11 дней. Если после второго сношения кровотечение возобновлялось, то следовало еще 11 дней воздержания[47]. Даже если в первую свадебную ночь крови не было, новобрачному следовало поступать, как если бы было кровотечение; часто кровь появлялась после второго сношения, что влекло новую 11-дневную отсрочку, а там наступала и менструация — и снова воздержание. Такие долгие промежутки между сношениями в начале супружеской жизни до сих пор соблюдаются в наиболее религиозных общинах. Это учит правоверных евреев с первой интимной близости обуздывать свои инстинкты.
Благодаря столь долгим воздержаниям новобрачный мог постепенно посвящать юную супругу в таинства брака, что, разумеется, гораздо меньше травмировало девушку физически и морально, чем дефлорация у других народов, где подобные отсрочки не в обычае. Общеизвестная привязанность еврейской жены к мужу, должно быть, во многом связана с тем, что он щадил ее в начале супружеской жизни: девушка, чувствуя себя не только объектом плотских утех мужа, конечно, сильнее привязывалась к нему; его сдержанность говорила о самых нежных чувствах.
42
42 Abbe Puig. La race de vipers et le rameau d’olivier (Змеиная раса и оливковая ветвь). Paris, 1895.
46
46 E.Malka. Essai de folklore des Israelites du Maroc (Очерк фольклора марокканских евреев). Paris, 1976.