Будучи всегда на виду в Старом и Новом свете, в кино, в театре, в литературе и других областях, евреи со своими многочисленными женитьбами и лестными для мужчин приключениями, естественно, нажили себе много завистников, которые быстро становились антисемитами, особенно если были озабочены проблемами секса, но возможности их в этом плане не соответствовали желаниям. Х.Лутостанский из России, автор книги «Талмуд и евреи», проникнутой ярым антисемитизмом, был лишен сана священника по обвинению в изнасиловании[691]. Гейдрих, будущий защитник чехов и гонитель евреев, получил благодарность от немецкой разведывательной службы также в связи с делом об изнасиловании[692]. Геббельс был эротоманом, несмотря на маленький рост и хромоту. По словам доктора Берлина из Нюрнберга Штрейхер, коротышка с грубым лицом, хоть и имел жену и был отцом двух дочерей, проявлял неумеренный сексуальный аппетит; одна певица нюрнбергской оперы отказала ему и тут же лишилась ангажемента[693]. Но, похоже, помимо возможной ревности и зависти таинственный атавизм заставлял Штрейхера преследовать евреев: в 1348 г. его предки разрушили все дома евреев, чтобы построить на их месте новый рынок[694].
Ребате, один из вожаков антисемитизма, в порыве бешеной ревности писал перед Второй мировой войной в газете «Декомбр», что евреям в Париже доступны все наслаждения, что они «прохаживаются по Елисейским полям и развлекаются с самыми красивыми девушками, изрыгая еврейскую сперму в благородное чрево Франции». Он настаивал на запрещении евреям вступать в брак и даже просто иметь связи с христианками[695]. В 1942 г., когда «охота на евреев» в оккупированной зоне была в самом разгаре, один журналист, известный всем как завистник, обличал их в следующих выражениях: «По воскресеньям на берегах Марны от Жуанвилля до Ла Варенн мы можем убедиться, что есть христианки, которым по вкусу кошерное мясо»[696].
Женская ревность также подогревала антисемитизм. Во времена Мокса Режи, в 1897 г., еврейка-новобрачная выходила из алжирской мэрии; мегеры набросились на нее и порвали в клочки платье и фату; консьержка, лишь получив приличное вознаграждение, вызвала полицию[697].
«Охота на евреев», совершаемые над ними зверства и издевательства были для некоторых арийцев возможностью дать выход своим садистским наклонностям. В одном романе, популярном еще на заре Третьего рейха, любовник еврейки, одержимый нацистскими идеями, бросается на свою возлюбленную, перерезает ей горло и пьет кровь[698]. Штрейхер, фанатик кнута, никогда не выходивший без хлыста в руке, был палачом евреев. Даркье де Пеллепуа, прославившийся своим рассеянным образом жизни и многочисленными побочными детьми, разгуливал с неизменным стеком, всегда готовый обрушить его на спину какого-нибудь семита. Селин, этот Гитлер пера, был сексуальным извращением, о чем нам стало известно после публикации его переписки; питая отвращение к женскому половому органу, он предавался содомическим отношениям со своими любовницами, одна из которых была еврейкой из Вены[699]; его ярый и грубый антисемитизм мог быть одним из выражений содомического садизма.
Для Фрейда еврей — это сверх-Я, он символизирует подавление инстинктов[700] и потому становится козлом отпущения для тех, кто считает себя жертвами иудео-христианского подавления сексуальности. Еврей ассоциируется с нелюбимым и внушающим страх отцом, потому по Фрейду самыми ярыми антисемитами становятся русские и немцы, относительно поздно принявшие запреты иудео-христианской цивилизации. Вожди нацизма Гесс, Гиммлер, Геббельс воспитывались в христианских семьях строгих правил; быть может, они перенесли на евреев затаенную злобу, накопившуюся за годы навязанного им подавления инстинктов?
Нередко самые убежденные антисемиты внешне походили на типичных евреев. Они могли затаить зло на них и за эту внешность, особенно если она была причиной поражений в любви. Знаменитая журналистка и признанная красавица Северина отвергла домогательства Дрюмона, который был вынужден отыграться на своей старой служанке, превратившейся в фурию, когда он на ней женился; почтенный еврей Авраам Дрейфус, увидев портрет Дрюмона в иллюстрированном журнале, воскликнул: «Вылитый мой учитель иврита!» Действительно, не только своей скупостью, но и носом, «похожим на водопроводный кран» (по выражению Леона Додэ), и пышной курчавой бородой Дрюмон походил на «беглеца из гетто»[701]. Леон Додэ и сам обладал типично еврейским носом; 27 января 1889 г. он в сопровождении Жоржа Гюго, у которого тоже был крючковатый нос, столкнулся на Больших бульварах с толпой буланжистов; при виде их носов толпа разразилась криками «Долой евреев!»[702]Возможно, что именно еврейская внешность и сделала Додэ откровенным антисемитом. Де Бринон, посол правительства Виши в Париже, с крупным носом и всегда печальным видом, походил больше на раввина, чем на чистокровного арийца. Его гонения на евреев могли быть способом заставить окружающих забыть его семитские черты, при том, что его жена была еврейкой и иначе сочла бы, что вышла замуж за единоверца.
692
692 L’Histoire en mille images. Le Racisme illustre (История в тысяче образов. Иллюстрированный расизм). Laffont, p. 222.
695
695 Rebatet in: Garnier-Raymond. Une certaine France (Определенная Франция). 1974, p. 35.
698
698 E.Wolff. Instinct sexuel et agressivite (Сексуальный инстинкт и агрессивность). 1978, p. 143.