Мр-р-р. Приятная волна прошла по спине – от головы до основания хвоста. И еще раз. И снова.
Обычно я не позволяю себя гладить, но сейчас мне было так хорошо, так уютно – и совершенно неважно, что за человек держит меня в объятиях, как в колыбели, прижимая к теплой груди.
Теплой голой мужской груди…
– Э, подруга! Давай без когтей! Я понял, что ты пришла в себя и хочешь на волю. Все, отпускаю, – меня подхватили, высвобождая из слоев ткани, в которых я запуталась. – Смотри, какая шуба. Устраивайся.
Мех! Серебристый, густой. Шуба пахла не только зверем, но и мужчиной, который только что держал меня на руках. И чего ради я вырвалась? Он же не знает, что я не настоящая кошка. Пусть бы гладил. Он живой и теплый. Живое тепло приятнее неживого и согревает лучше.
– Под шубой телогрей, не замерзнешь.
Мех и правда был, как печь – только мягкая. Незнакомец уложил его круговыми складками, заключив меня в пушистое гнездышко, а сам сел напротив и стал неторопливо застегиваться. Движения пальцев, перебирающих пуговицы, одну за другой, действовали усыпляюще. От слабости мутнело в глазах, разум уплывал в манящую тьму, и я позволила себе поддаться, услышав напоследок:
– Спи, кошка. Не бойся. Теперь все будет хорошо.
В глубине души я опасалась, что спасение мне пригрезилось. Наверно, поэтому и сны видела тревожные. В них были торжественные залы и мрачные своды, гулкие шаги, бряцание кандалов, ружья и сабли. Безжалостный голос читал приговор, и силы, способные разрушить мир, рвались на волю.
Но, открыв глаза, я обнаружила себя в роскошной карете. Лучезар на крюке освещал стены, обитые темно-синим жаккардом. Казалось, ткань подернута легкой изморозью, свитой в затейливые узоры. Такое отменно смотрелось бы на красном – в самый раз для зимней свадьбы! Вернусь, расскажу маме…
Настроение вмиг упало, и сразу стало слышно, как подвывают за стенками кареты духи зимы.
– Как спалось?
Хозяин кареты по-прежнему сидел напротив. На вид не старше тридцати. Сюртук из хорошей шерсти цвета хвои, ворот сорочки так и остался расстегнутым. Волосы рыжие, или скорее медно-каштановые, подстрижены по моде столичной знати. Палевые крапинки на носу обещали к лету расцвести россыпью полноценных веснушек.
Среди тех, в ком сильна вайнская кровь, много рыжих. Но лицо у незнакомца было не вайнское – и глаза не голубые и не серые, а опалово-карие, будто у филина или кота. Может, и светятся в темноте?
Помню, учитель истории говорил, что у ригов издавна встречались такие, как этот господин – темно-рыжие, горбоносые и желтоглазые. Остатки древних племен, населявших полуостров. Вероятно, из тех самых народов моря и солнца.
Но самое примечательное я заметила, когда рыжий господин наклонился извлечь из-под сиденья лаковый короб, обитый планками с магическим орнаментом.
Седая прядь в волосах! Над левым виском словно белилами мазнули.
– Есть хочешь?
Длинные пальцы откинули крышку короба, карета наполнилась ароматами колбас и мяса.
– Вижу, что хочешь!
Я и сама не поняла, как, забыв о манерах, успела соскочить с шубы и сунуть нос внутрь. Это же волшебный сундучок фирмы «Кельскап», да? В «Вестях со всего света» писали, что он способен месяцами предохранять от порчи самые капризные продукты. Даже у нашего бургомистра такого нет!
Рыжий достал складной столик и быстро заставил его разносолами. Хотел подать мне на пол миску с жареной утиной ножкой, но я быстренько вспрыгнула обратно на сиденье. Встала на краешке, с надеждой глядя на своего спаси- теля.
– Желаешь обедать, как воспитанный человек? – он засмеялся и подвинул столик к моему дивану.
Ножка была сочная, с хрусткой румяной корочкой – коготки оближешь. Была и пропала. Кость от нее отправилась в отделение для отходов, а перед мной лег кусочек отварной стерляди. Век не ела ничего вкуснее!
– Молодец, хорошая девочка, – похвалил мой аппетит рыжий господин. – Хотя какая ты девочка? Ты же явно парень, вон какой здоровяк!
Оборотни всегда крупнее обычных зверей. Но за мужчину в кошачьей шубе меня еще никто не принимал.
Протест сам сорвался с губ, хоть я и знала, что выйдет обычное «мяу». То есть необычное. Свое несогласие я высказала хриплым басом – сказалась вынужденная прогулка по морозу, – отчего рыжий только укрепился в своих вы- водах.
– Под хвост заглядывать не буду, поверю на слово. По голосу слышно, что ты самый настоящий кот-производитель из Йагунского Приюта Зимы. Как же ты оказался один в чистом поле? Удрал от хозяев, дурачок? Скажи спасибо, что на тебе печать богини, иначе бы я мимо проехал.