Седая прядь в волосах — будто над левым виском белилами мазнули.
— Есть хочешь?
Длинные пальцы откинули крышку короба, карета наполнилась ароматами колбас и мяса.
— Вижу, что хочешь!
Я и сама не поняла, как, забыв о манерах, успела соскочить с шубы и сунуть нос внутрь. Это же волшебный сундучок фирмы "Кельскап", да? В "Вестях со всего света" писали, что он способен месяцами предохранять от порчи самые капризные продукты. Даже у нашего бургомистра такого нет!
Рыжий достал складной столик и быстро заставил его разносолами. Хотел подать мне на пол миску с жареной утиной ножкой, но я быстренько вспрыгнула обратно на сиденье. Встала на краешке, с надеждой глядя на своего спасителя.
— Желаешь обедать, как воспитанный человек? — он подвинул столик к моему дивану.
Ножка была сочная, с хрусткой румяной корочкой — коготки оближешь. Была, и пропала. Кость от нее отправилась в отделение для отходов, а перед мной лег кусочек отварной стерляди. Век не ела ничего вкуснее!
— Молодец, хорошая девочка, — похвалил мой аппетит рыжий господин. — Хотя какая ты девочка? Ты же явно парень, вон какой здоровяк!
Оборотни всегда крупнее обычных зверей. Но за мужчину в кошачьей шубе меня еще никто не принимал.
Протест сам сорвался с губ, хоть я и знала, что выйдет обычное "мяу". То есть необычное. Свое несогласие я высказала хриплым басом — сказалась вынужденная прогулка по морозу, — отчего рыжий только укрепился в своих выводах.
— Под хвост заглядывать не буду, поверю на слово… По голосу слышно, что ты самый настоящий кот-производитель из Йагунского Приюта Зимы. Как же ты оказался один в чистом поле? Удрал от хозяев, дурачок? Скажи спасибо, что на тебе печать богини, иначе я бы мимо проехал.
Я навострила уши.
— Ты снежный кот и устойчив к морозу. Но есть стужа, которую даже мне без телогрея долго не выдержать, — выговаривал рыжий, а сам подкладывал в мою миску жирного творога. — Ешь, не стесняйся, пища дает тепло. А я, пожалуй, согреюсь по-своему.
Он сделал глоток из плоской фляжки, одетой в кожу, и я почуяла крепкий запах с анисово-мятным оттенком.
— Кот ты у нас непростой, это ясно, — хозяин кареты бросил в рот стручок маринованного перца.
Эй, мне неясно!
— Интересно, что в тебе такого. Лечишь хвори? Или предсказываешь погоду?
Он наклонился через стол, всматриваясь в меня совиными глазами, и за его добродушной повадкой проглянуло что-то такое, отчего я вновь ощутила на себе мертвящее дыхание стужи.
— Нет, разумеется. Предсказатель не сбежал бы в метель. Может, тебя бросили? Такого красавца?..
Рыжий отдернул занавеску на окне.
Лучше бы он этого не делал!
Мело так, что непонятно было, день снаружи или ночь. Снежные твари бежали вровень с каретой и весело скалились, поворачивая к нам морды.
Мгновение я крепилась, потом решила, что кошке позволительна непосредственность чувств, и зарылась под тяжелую шубу.
— Э, дружок. Ты, я вижу, совсем домашний. Не бойся, вылезай, их уже нет, — рыжий прикрыл занавеску. — Ты словно и на севере не жил.
Не теряйся, Карин. Ты кошка. Веди себя, как кошка. Сделай вид, что шуба тебе интереснее всего на свете.
Шуба и впрямь была диковинной. Мех ворсом и подшерстком походил на волчий, но лежал пышно, как у лисы или песца, переливаясь драгоценным серебром. Модницы, приезжающие в Свеянск, полжизни бы отдали за такое сокровище.
— Нравится? Это полярный волк. Редкий в наше время зверь. Редчайший. Не могу похвастать, что добыл его на охоте, да я и не любитель. Эту шкуру мне подарили, когда я впервые приехал в Йагунский Приют Зимы как Фрост.
Граф Даниш-Фрост?
Протектор Приютов Зимы. Повелитель льдов и морозов. Владыка зимней стихии.
Тот, кого называют Белым Графом…
Я слукавлю, если скажу, что не догадалась раньше. Он чувствовал печать богини и видел снежных духов, его карета летела сквозь непогоду, как салазки с горы.
И все же странно. В поэме "Нашествие ланнов" сказано, что у тогдашнего Белого Графа "парой сапфиров сияли глаза" и "волосы вьюгой по ветру вились, белые, точно снега". Когда мы ее проходили, в "Вестях со всего света" как раз появилась гравюра: старый король в обществе трех других ригонских владык стихийных сил. Я высмотрела графа Даниша-Фроста, благородного вида мужчину под сорок, и мое воображение легко превратило его в героя поэмы — с глазами-сапфирами и волосами как снег.
С тех пор прошло лет десять. Король у нас новый. Почему бы не быть новому Белому Графу?