— И ты не мог рассказать мне сразу?!
Андрей пожал плечами. Он сейчас смотрел куда-то поверх Юли, на здание больницы, и она удивлённо проследила за его взглядом, не понимая, что происходит.
— Андрей? Что с тобой?
— Всё в порядке, — мрачно ответил он. — Ненавижу просто это место… Не важно. Я хотел рассказать, но постоянно что-то случалось. И подумал: какая разница. Ты бы всё равно заявила бы мне, что мы — друзья, правда?
— А если б, — Юля покраснела, — я с ним… — она поспешила исправиться. — Если б я что-то к нему почувствовала?
Яворский презрительно скривился.
— К этому? — недоверчиво спросил он. — Ни за что не поверю. Ты — умная, достойная девушка, а у него на лбу написано, что ему нужно. Ты ж его терпела только потому, что тебе стыдно, что ты одна.
Юля вскинула руку, сама не зная, что хочет сделать, может быть, даже ударить по лицу, но застыла, а потом с силой толкнула его в грудь. Андрей пошатнулся, поймал её за запястье, некрепко сжал — было не больно, скорее приятно, — и так и не отпускал, будто бы пытался передать какую-то мысль, заставить её во что-то поверить.
Она и сама подумала, что вела себя глупо. Зачем принимала ухаживания человека, который ей был глубоко неприятен? Оно ей было надо?
— А ты думаешь, — не удержалась от колкости Юля, — что ты мне нужен? Что между вами с Виктором такая радикальная разница?
Наверное, это звучало обидно, хотя девушка и не вкладывала ничего особенного в свой тон, но Андрей в ответ только криво улыбнулся.
— Не знаю, нужен ли я тебе, но ты мне — да, — твёрдо ответил он. — А я не привык сомневаться в своих чувствах и стоять, смотреть, как дорогой мне человек делает ошибку за ошибкой из-за собственного упрямства. Или тебе удобно жить с одной кошкой?
Юля шумно втянула носом воздух, пытаясь вместе с ним вдохнуть в себя и чужие слова, понять их, разобраться, зачем Андрей такое говорит — с целью уколоть или, возможно, просто желая помочь. Он всё ещё неотрывно смотрел ей в глаза, крепко сжимая зубы, удивительно серьёзный. Лебедевой показалось, что она вообще впервые видела друга — впрочем, какие они друзья! — в таком состоянии.
— Удобно, — выпалила она.
— А главное, просто.
— Слушай, — Лебедева слышала своё утрудненное дыхание, — мы только помирились. Только успокоились. Зачем ты опять начинаешь? Я не хочу отношений. Ни с Виктором, ни с тобой, ни с кем не хочу. Мне никто не нужен! Я б послала его… Не сегодня, так завтра, я б всё равно его послала, и ты это прекрасно знаешь! А ты? Зачем ты вообще вернулся? Так истосковался по родной стране? Люди там, говоришь, неестественные?
Он закрыл глаза, тоже переваривая какие-то воспоминания, и Юля затихла, поняв, что задела за живое. Не следовало поднимать эту тему, надо было догадаться, что не просто так Андрей тогда не отзывался, не выходил на связь, исчез — и поминай, как звали.
— Не говори, — попросила Лебедева, — ты же не хочешь.
— Мы тогда, — произнёс Яворский с огромным усилием, — вдвоём уехали, ты знаешь?..
Андрей нашёл какую-то скамейку, тяжело опустился на неё и запрокинул голову назад, рассматривая синее-синее небо, ещё не выжженное палящим солнцем.
— Все было просто замечательно, — медленно протянул он. — Маме предложили там работу, но она собиралась отказаться. Ей здесь нравилось. Мне тоже, — Яворский перевёл взгляд на Юлю, — было что терять. Папа не возражал. Предлагал только, что здесь останется, а мы бы ехали. Мама была против. Она хотела втроём.
Юля молчала. Она чувствовала, что за простыми, спокойными фразами пряталось что-то отвратительное, но боялась вмешиваться, знала, что Андрей умолкнет и больше никогда даже не подумает поделиться отрывком своего прошлого.
— Они вот здесь, — Андрей зло махнул рукой в направлении больницы, — сначала угробили бабушку, её маму. Так старательно лечили… — он отвернулся на секунду. — А потом этот… просто куда-то делся. Мама думала, что сбежал. Собрала все деньги, которые у нас оставались, плюнула, взяла билет и улетела. Естественно, она забрала меня с собой. Сказала, если я хочу, то могу остаться. Я всем говорил, что мы втроём уехали. Мама там удачно вышла замуж, — Яворский хмыкнул. — Её супругу очень нравилось, когда я называл его vader — отец по-нидерландски. Я почти привык, хотя, конечно, какой он мне папа. Это всё очень быстро случилось — развод, свадьба мамина, не знаю, где она его нашла так быстро. Хотя, понимаю, там не так просто выжить, если не знаешь языка. Вступительные, весь этот сыр-бор… Первый, с кем я попытался выйти на связь, разумеется, был папа.
— А он? — переспросила Юля, не выдержав всё-таки. — Он ответил?
— Юля, — горько усмехнулся Андрей, — он не мог ответить. Он умер. Он оставил маму, потому что был болен, — он склонился к ней и осторожно стёр слезинку со щеки. — Не плачь, это сто лет назад было. Но, знаешь, если б он сказал, когда только узнал о болезни, что с ним случилось, всё могло бы быть иначе. Потому я обещал себе никогда не играть в недомолвки. Это приводит к отвратительным последствиям. Да, ты права. Об этом, — он кивнул в направлении больницы, явно говоря о Викторе, — тебе тоже надо было сказать с самого начала. Чтобы ты просто не тратила на него время.
Лебедева покачала головой.
— Оно не такое дорогое, — она придвинулась к Андрею поближе и опустила голову ему на плечо. — Но ты прав. Нельзя тратить время, — Юля вновь поймала его за руку и осторожно сжала удивительно холодные, как для такого тёплого лета, пальцы. — Позвонит — пошлю подальше. Не позвонит…
— Позвонит-позвонит, — усмехнулся Яворский. — Такие возвращаются.
Лебедева понимала, что Андрей был прав. Как бы она ни хотела поверить в то, что Виктор больше не попытается вернуться в её жизнь, это вряд ли будет правдой. Такие, как он, приходят обратно, стучатся во всё те же ворота и пытаются пробраться из прошлого в будущее по проторенной дорожке. Вот только сейчас Юлю мало волновало, придёт ли Виктор. Она всё ещё не решалась перейти от той странной, болезненной и противоестественной дружбы, застрявшей в их далёком детстве, к чему-то большему.
Даже после откровений и после того, как вновь стала полноценно свободной.
— А дыра? — спросила она. — Там же явно что-то не то с перекрытием…
— Понятия не имею. Понимаю, что накрутили, — подтвердил её подозрения Андрей. — Но я не имею к этому никакого отношения. Честное слово.
— Правда?
— Правда, — кивнул он. — Или ты опять мне не веришь?
Юля верила. Яворский и сам, наверное, чувствовал это, потому что крепко обнял её за плечи и привлёк к себе, прикасаясь к губам осторожным, вкрадчивым поцелуем.
Надо было его оттолкнуть, сказать, что сейчас не время и не место, а ей не нужны никакие отношения. Надо было послать Андрея куда подальше со всеми его проблемами прошлого, кому-то, возможно, напоминающими оправдание, а не искренний рассказ о том, почему всё так сложилось.
Но кому надо?
Она не отпрянула от него, скорее, нехотя отстранилась.
— Не уверена, — тихо произнесла она, — что готова к нормальным отношениям. У меня есть Лотти. Этого всегда было предостаточно.
К тому же, Наташа прочитает ей нотацию. Впрочем, кто такая Наташа? Подружка? Та, с которой она общается только потому, что не смогла найти никого другого? Что их вообще связывает, если Юля в детстве её опасалась, а в юношестве терпеть не могла?
— Ты меня боишься, — подытожил Андрей. — Что б я тебе не говорил, ты всё равно боишься.