— Всё равно превысили, — упорствовал вредный Алешин. — «Инструкцией по эксплуатации холодильника» предусмотрено, что холодильник должен стоять на месте, то есть у него нулевая скорость. Значит, даже самая маленькая скорость холодильника — уже превышение. Платите штраф.
— Да что ты его слушаешь, этого сатрапа! — рассвирепела вдруг Инна Вячеславовна. — Дави его, паразита! Я иду на таран!
И свободолюбивая Инна Вячеславовна направила холодильник прямо на милиционера. Алёшина как ветром сдуло. Холодильник занесло, он пролетел куда-то влево, едва не сбив нетрезвого сантехника Петрухина, пытавшегося опознать свой подъезд. Потом холодильник выровнялся и повернул к дому.
— Мячик, мячик, мячик! — грязно выругался ему вслед Петрухин.
Глава двенадцатая
Африканские страсти
Бабушка слезла с холодильника уже в кухне. Свет она не зажигала, чтоб ненароком не разбудить семейство.
— А теперь марш на место, — сказала она.
Холодильник послушно побрёл в свой угол… и тут раздался душераздирающий визг.
— Я кого-то задавил, — испугался холодильник.
В дверях кухни возник взъерошенный папа.
— Ты что тут делаешь? — очумелым со сна голосом спросил он.
— Холодильник двигаю, — ответила бабушка. — А то что-то тесно стало на кухне.
— Двигаешь холодильник в половине первого ночи? — поразился папа. — И орёшь при этом? От полноты впечатлений?
— Никто не орал, — твёрдо возразила бабушка. — Тебе приснилось.
Не до конца убеждённый папа пошёл спать. Бабушка подождала немножко и зажгла свет. Холодильник стоял на месте. Под ним распласталось что-то чёрное, лохматое, тщетно пытаясь выбраться.
— Это что за чудо-юдо? — удивилась бабушка. — Похоже на тряпку.
— У-у-у, — обиженно загудело чёрное-лохматое. — Сама такая.
Холодильник переступил ножками, чёрное-лохматое выбралось на волю и собралось улизнуть, но бдительная бабушка схватила его за шкирку:
— Ты кто такой?
— Ух-бубух-тарарах-кудах, — сказало чёрное-лохматое.
— А по-русски можешь? — спросила бабушка.
— Нет, — сказало чёрное-лохматое.
Бабушка была очень умная и сразу поняла, что странное существо говорит на очень иностранном языке. Скорее всего, на каком-то африканском диалекте. Бабушка почему-то плохо знала африканские диалекты.
— Ой-ё-ёй карямба-буки-бяки-люля-кебаб, — жаловалось чёрное-лохматое. — Хрюк-кабак-каюк.
— Ишь ты, — посочувствовала бабушка. — Ну с кем не бывает. Ещё бы понять, что ты говоришь. Как же тебя зовут, бедолага?
— Няма Бабамба, — представилось чёрное-лохматое. Из Конго.
— С ума сойти, — удивилась бабушка. — И как же ты из Конго сюда забрёл?
— Банана, — пояснил Няма Бабамба. — Няма бух в коробка. Ням-ням банана. Бабах! Тык-дык, тык-дык, тык-дык… ту-ту-у… у-у-у…
Бабушка сразу поняла, что африканский дух или домовой, Няма Бабамба, забрался в коробку с бананами, чтобы их съесть. Коробку запечатали, он не успел выбраться. Потом ехал на поезде, летел на самолете…
— Кака-макака-крокодила-антарктида, — продолжал Няма. — З-з-з… Д-д-д…
— Конечно, з-з-з и д-д-д, — поняла бабушка. — Ты замёрз в холодильнике, куда поставили бананы. Надо было постучать, а не молчать. Очень глупо.
— Сама такая, — обиделся дух. — Тук-тук-тук, ту-ук, ту-ук, ту-ук, тук-тук-тук…
— Ах да, ты стучал, подавая сигнал SOS, — вспомнила бабушка. — Но мы не поняли. Мы как-то не привыкли, что в холодильнике бананы перестукиваются. А что было потом?
— Кака-бяка ням-ням банана тавда салда ревда, — продолжил Няма. И бабушка поняла, что несчастный африканский дух, совершенно замёрзший, смог выбраться из коробки только тогда, когда уровень бананов понизился после частичного их съедания. Он удрал из холодильника и пристроился в тёплой духовке, заодно обгрыз пирог, намазал зубной пастой пирожки и совершил ещё много противоправных поступков. Последним его преступлением было похищение веника. Он разобрал его на прутики и свил гнездо за плитой.
— Вот тють, — показал Няма. — Пух бай-бай.
Бабушка заглянула за плиту. Уютное такое соломенное гнездо, выстланное чёрным пухом… минуточку, а откуда здесь пух?
— Ага! — закричала бабушка и опять схватила Няму за шкирку. — Злодей! Ты похитил Муринду, ощипал её и… Куда дел ощипанную кошку?
— Куда? — спросил Няма. — Ням-ням-ням.
— Ты съел кошку? — перепугалась бабушка.
— Сама такая, — сказал Няма Бабамба. — Не ням-ням, а ням-ням-ням.
В дверях опять возник папа.