Заданный им вопрос как будто бы подразумевал, что Раам не намеревался хоть чем-нибудь помогать мне в моей работе, за исключением того, чтобы какое-то время удерживать Дейрана подальше от меня. Что, в целом, можно было запросто осуществить, всего лишь отправившись на противоположный конец города в какую-нибудь таверну и устроив там весёленькую пирушку с парой безумных оргий… Или чем там в свободное время предпочитали заниматься демоны.
Я же в ответ на его желание самоустраниться хитро ухмыльнулась, предвкушая тот самый момент, которого ждала с нашей первой встречи с Раамом. И который не собиралась больше никуда откладывать, невзирая на очевидное желание демона от меня свалить:
— Не я, а мы, между прочим, — улыбка на моём лице стала ещё коварней, стоило мне увидеть удивлённый изгиб мужской брови, — Я думаю, что после всего того, что мы с тобой пережили и ещё собираемся пережить в дальнейшем, нам давно уже следует оформить наши отношения на бумаге. И я как раз знаю одного Посвящённого Агрифа, который сможет подготовить все документы уже сегодня.
Вопреки моему подозрению, Раам вовсе не стал отказываться от этого предложения или же искать какие-нибудь предлоги, чтобы отложить подписание бумаг на более поздний срок. Вместо этого он драматично приложил руки к груди Дейрана, а если быть точнее, то к внутреннему карману его камзола, где напротив сердца мужчины прятался амулет Светлейшей, и с лёгкой наигранной дрожью в голосе произнёс:
— Ниса, киса моя. Я уже не надеялся, что ты спросишь. Я согласен. Хотя, если честно, я всё-таки рассчитывал на кольцо, цветы и соло на малюсенькой скрипке.
К моему сожалению, его голова всё же успела увернуться от полетевшей в неё пустой цветочной вазы.
Глава 6. Где обитают кошки
Глава 6. Где обитают кошки
Улицы вокруг Валесского театра обладали особым талантом восхищать не только тех, кто впервые приезжал в наш город и никак мог налюбоваться богатствами его центрального района, но даже и самых старинных его обитателей, которые, казалось бы, давно должны были устать от бесконечного созерцания роскошной архитектуры и спокойно сновать между величественными зданиями по своим повседневным делам. И всё же здесь было совершенно обычным явлением просто идти по тротуару и вдруг наткнуться на спину застывшего на месте незнакомца, с искренним восторгом взиравшего в какую-то неопределённую точку, которая почему-то заставила его забыть обо всём на свете и безраздельно любоваться своей неожиданной красотой, к неудовольствию всех ближайших прохожих.
Даже я не могла не отметить, что здесь и в самом деле было красиво: замысловатые узоры и эмблемы на фасадах местных особняков будто бы отражали немыслимое количество денег в кошельках своих хозяев, стеклянные витрины магазинов призывно сверкали драгоценными украшениями и манили роскошными тканями, а по идеально вымощенным дорогам постоянно сновали туда-сюда богатые экипажи, которые при желании можно было легко обчистить… Словом, для меня здесь тоже время от времени находилась та самая неопределённая прекрасная точка, которая всецело завладевала моим вниманием и заставляла забыть о деле.
Особенно привлекательность Валесса чувствовалась именно сейчас, когда город оделся к фестивалю и стал выглядеть ещё торжественней обычного: над моей головой болтались гирлянды, сотканные будто бы из мириадов маленьких солнц, между фонарными столбами растянулись яркие, разноцветные флажки, а забывавших обо всём прохожих стало будто бы в несколько раз больше, так что я не смогла удержаться от искушения и всё-таки стянула плохо лежавший кошелёк из сумки одной восторженной дамочки, пускай даже он мне был совершенно не нужен.
Впрочем, чем дальше мы отходили от театра, тем стремительнее угасало окружавшее нас с демоном освещение. Дома становились ниже, украшения на них — проще, а дороги — хуже. Да и стражников, к слову сказать, вокруг становилось всё меньше и меньше.
Мне всегда казалось довольно забавным, что в этом городе два совершенно противоположных по духу района не просто граничили между собой — они постепенно перетекали из одного в другой и будто бы становились продолжениями самих себя, метр за метром проникая на территорию своего соседа и тихо сражаясь за право считаться истинным центром Валесса. В народе их даже называли Брюхом и Подбрюшьем — первое было жирным, внушительным и богатым, а второе — будто бы незаметным и неважным, однако если бы человек его лишился, то вряд ли смог бы долго без него просуществовать. К тому же если бы у Брюха вдруг приключилась неприятность, из-за которой оно бы похудело и заметно истощилось, Подбрюшье всё равно должно было остаться в большей степени нетронутым просто потому, что давно уже привыкло терпеть удары в любых потасовках.