А вот в спальне, я натыкаюсь на тело. Слава Богу, всего лишь спящее и скорее всего пьяное тело. Он спит в одних джинсах прямо на покрывале сверху. И хоть сейчас, всем своим видом напоминает жёванный носок, всё равно он самый любимый и желанный. Осторожно, на цыпочках подхожу ближе и забираюсь с ногами на кровать. Не могу себе отказать в том, чтобы осторожно пальчиком погладить тонкий шрам на левой брови. Невесомым касанием обвожу контуры татуировки на его груди и будто впадаю в лёгкий транс, не могу оторваться. Поэтому совершенно не успеваю среагировать, когда он открывает глаза и резко хватает меня за запястье.
— Зачем пришла, Кошка? — Хриплым после сна голосом спрашивает Лёва и держит всю в плену своего взгляда, в котором плещется безграничная боль.
Я опускаю глаза и пытаюсь убрать руку, но он держит крепко и не отпускает. А я, действительно, вспоминаю зачем сюда пришла. Задираю нос повыше и дерзко выговариваю:
— Пришла сказать, что ты придурок, Лёва!
— Я и без тебя это знаю, — говорит он и продолжает смотреть на меня, не моргая.
— Сейчас уже почти полдень рабочего дня, а ты валяешься в кровати и видок у тебя жутко паршивый.
— А ты вот шикарно выглядишь, как всегда.
Вроде как комплимент сказал, а прозвучало: будто обвинение.
— Лев, что за дела? Почему ты забил на работу, почему подводишь людей, которые на тебя надеятся и тебе доверяют? Почему бухаешь тут, как последний алкаш в одиночестве и литрами?
Молчит и смотрит…
— Давай приходи в себя немедленно! — Позволяю себе повысить голос и вырываю руку.
Он откидывается устало на подушки и спрашивает:
— Это всё, что ты хотела сказать?
Я пару секунд собираюсь с духом и продолжаю:
— Не всё… Я догадываюсь, о чём сказал тебе мой отчим. Ты хотел узнать сказал ли он тебе правду? Да, у меня с ним был секс.
Его взгляд замирает в одной точке где-то на потолке и я прямо слышу хруст, с которым сжимается его челюсть от злости. Сглатываю огромный ком в горле и говорю то, что не знает больше никто. То, что отравляет мою жизнь, словно яд. То, от чего в моей душе образовалась огромная кровоточащая рана, которая никак не хочет затягиваться.
— Секс против моей воли.
— Что? — На выдохе говорит он, вскидывается и смотрит на меня дико и ошарашенно.
Мы сцепляемся взглядами на бесконечное количество секунд. Наверное, он пытается разглядеть сейчас в моих глазах ложь, а я просто должна выговориться и тихо продолжаю:
— Когда Богдан появился в нашем доме, я не была особенно против. Мама с папой расстались. Она красивая, ещё довольно молодая женщина. Логично, что рано или поздно рядом с ней появился бы какой-то другой мужик. Этот богатый, успешный, нормальным с виду показался. А потом, я стала замечать его нездоровый интерес к себе. Ну, знаешь эти липкие взгляды, неосторожные и слишком откровенные прикосновения. Я пыталась себя убедить в том, что мне это всё только кажется.
— Боги… — Вздыхает Лев и хватает себя за волосы.
— Однажды, мы оказались дома вдвоём и больше никого вокруг. Он порядочно надрался, он это дело любит. Я просто проходила мимо его кабинета, где он опустошал бар. Он увидел меня, схватил и начал лапать. При этом приговаривая, чтобы я не выпендривалась и он за это будет очень щедрым со мной. Но, я оказалась непослушной девочкой. Не знаю, как мне удалось вывернуться из хватки его мерзких лап… Я схватила со стола тяжёлую, фарфоровую пепельницу и двинула ему по башке, он потерял равновесие, чем я и воспользовалась для того, чтобы сбежать в свою комнату и закрыться на все замки. Всю ночь я прорыдала в ванной, которую тоже закрыла предусмотрительно на замок. А он выносил дверь моей спальни и орал, что я мелкая сучка, которую он непременно отымеет и после придушит.
— Катя, ты не обязана всё это вспоминать для того, чтобы доказать мне свою правоту, — с трудом говорит Лев, но я мотаю головой и перебиваю его.
— Мне нужно это, — заявляю твёрдо, со злостью. Не на него, нет конечно. На все эти события, воспоминания и на свою слабость.
— Поэтому, заткнись и слушай, Лёва.
— Я могу… — говорит он и осторожно протягивает ко мне руки.
Не раздумываю, просто врезаюсь в него и с ударом роняю голову ему на грудь, сжимаю веки и кусаю губы, чтобы не разрыдаться прямо сейчас. Я должна закончить этот рассказ. А он очень крепко, со всей силой обнимает меня своими тёплыми, ласковыми руками. Прижимает губы к моей макушке и шепчет: "Всё будет хорошо, моя девочка, я с тобой."
— На утро отчим протрезвел и приполз ко мне на коленях со своими извинениями, в прямом смысле. Он падал мне в ноги и целовал пятки. Говорил, что во всём виноват алкоголь и вообще бес его попутал. Говорил, что очень любит мою мать, а я на неё так похожа и умолял ничего не рассказывать ей об этом. Я опять ужасно испугалась и поскорее сбежала из дома. Мама вернулась спустя три дня. Всё это время я ночевала и жила у Женьки. А когда приехала домой, меня ждал сюрприз — щедрый подарок от Богдана. Белоснежный Порш Кайен, купленный за огромную сумму зелени. Помню, мать тогда жутко ворчала: мол, зачем мне сопливой такая дорогая машина? На что этот говнюк ответил: что любит меня, как родную кровиночку, для которой ничего не жалко. А потом просто кинул мне ключи в руки. И я промолчала, ненавижу себя за это…
— Тут нет твоей вины, Котёнок. Ты была напугана и сбита с толку, — всё так же в макушку шепчет мне Лев, пытаясь сохранять свой тон спокойным и невозмутимым.
— В тот же вечер я надралась в стельку в клубе, села пьяная за руль этого Порше и разбила его на приличную сумму денег. Мама ужасно ругалась, а отчим молча починил автомобиль. После всех этих событий, я стала отвратительно себя вести, пропадала из дома на несколько дней и больше. Гуляла, меняла мужиков каждый месяц. С мамой отношения становились всё хуже, она не могла понять и принять такое моё поведение. Отчим продолжал откупаться дорогими подарками. Любой курорт, новую шубку, любой каприз — он готов был оплатить всё и оплачивал.
Я пару секунд молча собираюсь с мыслями, чтобы выдавить из себя кульминацию всей этой мерзкой истории.
— В один из таких разгульных вечеров я поругалась со своим парнем и поехала ночевать в родительский дом. Я была уверена, что мама дома и мне ничего сегодня не грозит. Мы кое-как общались ещё в тот момент. Но, её там не оказалось. Я была, как всегда под шофе, завалилась на кровать прямо в платье и туфлях. И уже почти засыпала, когда в комнату беззвучно зашёл отчим… Щёлкнул замок. Я не успела опомниться, как он схватил меня за руки и связал их сзади поясом от своего велюрового халата. Заткнул рот носовым платком и после… мучал до самого утра. Всё случилось, так как он и обещал: отымел как хотел и куда хотел.
Лёва сжимает меня ещё сильнее, почти до хруста костей, а я только замечаю, что уже вся зарёванная. Слёзы в какой-то момент полились обжигающими потоками из глаз и теперь их уже не остановить, пока вся эта мерзость не выйдет из меня.
— Когда он уходил утром, сказал, чтобы я и дальше держала рот на замке, потому что мелкой, гулящей шлюшке всё равно никто не поверит и вообще он может купить молчание и мнение любого человека на земле. Я опять просидела в ванной несколько часов, а когда выползла наружу из своей спальни, столкнулась с мамой. Она, оказывается, приехала рано утром и она была не в духе. И я была не в форме, поэтому накинулась на неё с криками и обвинениями в том, что она привела в наш дом чудовище. Я пыталась ей сказать о том, что произошло этой ночью и о той его попытке, которая закончилась неудачей.