– Только девять пятнадцать. Еще есть время на то, чтобы быстро позавтракать.
Джим увидел кровь: блестящую лужу, запрудившую кухонный пол.
Тело, лежащее на полу, с лужицами крови, застывшими в глазницах, принадлежало Поппи Раттер. Пижамная кофта, когда-то синяя, а теперь испачканная кровью, была разорвана, и взору Джима открывалась окровавленная грудь и заполненный кровью пупок. Мужчине захотелось застегнуть пуговицы, хоть он и знал, что на месте преступления ничего трогать нельзя.
Джим не ожидал обнаружить пульс, но все равно пощупал запястье Поппи. Мужчина опустился на колени, и его вельветовые брюки окрасились кровью. Пульса не было. Синюшное, покрытое пятнами лицо жертвы подсказывало Джиму, что Поппи мертва уже по крайней мере шесть часов. Он знал, что трупное окоченение начинается с век и распространяется вниз по телу. С помощью карандаша Джим методично проверил тело. Окоченение остановилось в области коленей.
Причиной смерти, по всей видимости, была глубокая рана на лбу. Не прикасаясь, Джим осмотрел ее. Рана была нанесена не ножом. Джим считал, что жертву, скорее всего, сильно ударили каким-то тяжелым предметом. Он также заметил, что нос женщины в нескольких местах перебит.
На кухонном полу виднелись любопытные следы. Отпечатки, оставленные окровавленными лапами, походили на следы животного. Их вид, форма и отпечатки когтей подсказывали Джиму, что это могла быть небольшая собака. Вернувшись домой, он проверит свою версию.
Затем, минуту подумав, Джим вытащил телефон и позвонил в полицию.
– Я хочу сообщить об убийстве, – сказал мужчина.
Ему пришло на ум, что он впервые сам сообщает о преступлении, несмотря на то что на протяжении служебной деятельности принимал участие в расследовании многих убийств. Он всегда представлял, что чувствует человек, произносящий эти слова, каково это – быть не детективом, а жертвой. Оказалось, что все гораздо хуже, чем он думал.
Джим назвал свое имя и адрес. Полиция выехала. В этот момент Джим осознал, что слышит какой-то странный фыркающий звук. Он пошел в его направлении дальше по коридору и вошел в гостиную.
В полумраке, раскинувшись на диване, храпел Терри Раттер.
Пробираясь к наполовину задернутым занавескам, Джим наткнулся на бутылку виски. Терри не проснулся. Джим полностью раздвинул шторы.
Солнечный свет лился в гостиную, освещая два разбитых бокала для шампанского: осколки разлетелись по потрескавшемуся деревянному полу. Джим не увидел на полу пятен крови; было ясно, что Поппи убили на кухне.
На кофейном столике стояла полупустая бутылка дешевого шампанского.
Некоторое время Джим смотрел на улицу под другим углом. Он всегда учил сына: хороший детектив должен посмотреть на преступление под разными углами и учесть все вероятности. Затем Джим повернулся к окну, выходящему на его дом. Стоя у окна в гостиной, он видел, как жена расчесывает волосы в их спальне.
На подоконнике стоял семейный снимок в рамке, на котором Поппи, Терри и Дин были запечатлены в тот момент, когда они лакомились мороженым на пирсе. На заднем плане мелькали «американские горки».
Джим подошел к Терри и остановился, рассматривая его. Затем перевел взгляд на диван, а потом во всех подробностях изучил спящее чудовище. Терри сердито храпел. Он храпел так, словно пытался избавиться от глубоко сидевшего в груди раздражения. Или, возможно, его легкие были наполнены чувством вины. Или страхом. Вероятно, убийство осело на стенках легких и с помощью сна организм хотел их очистить.
На Терри была та же одежда, что и вчера: летние брюки из хлопчатобумажной ткани и синий пуловер. Джим помнил, что именно так сосед выглядел, когда он пришел просить его об одолжении.
Крупная рука Терри покоилась на огромном, мерно поднимающемся и опускающемся животе. На безымянном пальце не было обручального кольца. Если присмотреться, на коже можно было заметить белую полоску, оставленную кольцом.
Затем Джим увидел запекшуюся кровь на костяшках, царапины на лице и почувствовал, что от соседа пахнет виски.
– Терри, – позвал Джим, осторожно тряся его. – Проснись. Ты слышишь меня?
Терри пришел в себя. Яркий свет ослепил его покрасневшие глаза.
– Ты должен встать, – продолжал Джим, помогая соседу принять вертикальное положение. – Через пару минут приедет полиция. У меня ужасные новости.
На кухне Бруно налил молока в миски с шоколадными хлопьями – сначала себе, а затем Дину. Плошка Милдред стояла на привычном месте возле кошачьей дверцы. Еда, несмотря на то что Бруно положил ее более часа назад, оставалась нетронутой.