Инспектор заморгал, пытаясь усвоить довольно специфичную восточную систему страхования от несчастных случаев.
Шаиста с воодушевлением продолжала развивать свою мысль:
— Я думаю, вот что произошло: кто-то вывез камни из Рамата. Может быть, он хороший человек, а может, и плохой. Хороший человек принес бы их мне и сказал: «Возьми, это твое», и я наградила бы его. — Она царственно склонила голову и простерла руку.
«Просто маленькая актриса!» — подумал инспектор.
— Но если это был плохой человек, он взял бы камни и продал их. Или мог бы прийти ко мне и сказать: «Как ты наградишь меня, если я их тебе принесу?», и если бы вознаграждение показалось ему стоящим, он отдал бы их, а нет — так нет!
— Но на самом деле вам никто не говорил ничего подобного?
— Нет, — признала Шаиста.
Инспектор Келси уже сделал для себя вполне определенный вывод.
— Я полагаю, — сказал он, — вы опять слишком увлеклись.
Шаиста метнула на него ненавидящий взгляд.
— Я ничего не выдумываю и говорю только то, что знаю, не более, — мрачно произнесла она.
— Это очень великодушно с вашей стороны, Ваше Высочество. Я буду иметь в виду то, что вы сказали.
Он поднялся и открыл перед Шаистой дверь.
— Такого нет и в «Тысяче и одной ночи»![60] — пробормотал Келси, возвращаясь к столу. — Похищение, сказочные сокровища… Какие еще сюрпризы они тут нам приготовили?
Глава 11
Совещание
Когда инспектор Келси вернулся в участок, дежурный сержант сказал ему:
— Вас ждет Адам Гудмэн, сэр.
— Адам Гудмэн? Ах да, садовник.
Молодой человек почтительно поднялся со стула. Он был высок, смугл и довольно хорош собой. На нем были заляпанные вельветовые брюки, свободно болтающиеся на потрепанном ремне, и ярко-голубая рубашка с открытым воротом.
— Я слышал, вы хотели повидать меня. — Голос был хриплым и, как у многих нынешних юношей, чуть грубоватым.
— Да, прошу в мой кабинет.
— Я ничего не знаю об убийстве и ни с какого боку к нему не причастен. — В голосе Гудмэна сквозило раздражение. — Прошлой ночью я был дома и спал.
Келси лишь кивнул и, усевшись за свой стол, предложил молодому человеку занять стул напротив. В кабинет тут же вошел молодой полицейский в штатском и сел чуть поодаль.
— Теперь так, — начал Келси, — вы Гудмэн. — Он посмотрел на записку на столе. — Адам Гудмэн.
— Все верно, сэр. Но прежде я хотел бы показать вам вот это.
Манера поведения Адама резко переменилась, голос стал почтительным и деловитым. Адам вынул из кармана какую-то карточку и протянул через стол инспектору. Брови Келси поползли вверх.
— Ты свободен, Барбер, — сказал он.
Молодой полицейский поднялся и вышел, стараясь не выдать своего удивления.
— Ага, — сказал Келси, глядя на Адама с нескрываемым интересом. — Так вот вы кто. Но, черт побери, хотел бы я знать, что вы…
— Делаете в школе для девочек? — закончил за него Адам. Его голос был по-прежнему почтителен, но глаза смеялись. — Признаться, мне впервые дано поручение такого рода. Ну и как, похож я на садовника?
— Только не на местного. В наших краях садовники обычно бывают весьма древними. А вы понимаете что-нибудь в садоводстве?
— С этим никаких проблем. У моей мамы любимым детищем был не я, а сад. И она считала меня стоящим помощником.
— А что же происходит в Медоубенке? Что привело вас сюда?
— Мы не знаем точно. Я должен просто вести наблюдение. Вернее, должен был, — до прошлой ночи. Убийство преподавательницы физкультуры… В истории школы подобного еще не было!
— Не было, но случилось, — вздохнул Келси. — Случиться может что угодно и где угодно. Я в этом убедился. Но согласен, что это несколько неожиданно в подобном заведении. Но что же все-таки стоит за этим?
Адам рассказал. Келси внимательно его выслушал.
— Выходит, я был несправедлив к этой девочке. — Он вздохнул. — Но согласитесь, все это звучит слишком уж экзотично. Драгоценные камни, стоимостью от полмиллиона до миллиона фунтов… Кому, вы сказали, они принадлежат?
— Это очень сложный вопрос. Чтобы ответить на него, нам пришлось бы нанять целый штат правоведов-международников, и еще не факт, что они пришли бы к единому мнению. Три месяца назад эти камешки принадлежали принцу Рамата, его высочеству Али Юсуфу. Но теперь? Если бы они оказались в Рамате, то перешли бы в собственность нынешнего правительства, — оно в этом уверено. Еще вариант: Али Юсуф мог бы завещать их кому-либо. В таком случае очень важно, где было составлено завещание и каким образом оно может быть подтверждено. Кроме того, они просто могут считаться собственностью семьи. Но самое интересное заключается в том, что если вы или я случайно найдем их на улице и положим себе в карман, ни один законник не сможет доказать, что камни не наши. Не существует ни одного легального способа отобрать их у нас. Можно, конечно, попробовать, но нормы международного права настолько запутаны и ненадежны…
60
«Тысяча и одна ночь» — памятник средневековой арабской литературы, сборник сказок, сложившийся около IX века.