Быстро вернулась к шовному материалу у себя на столике, стерильным пинцетом из катушки вытянула шовную нить нужной длины. Чикнула стерильными ножницами. Пинцетом же ловко вдела кончик нити в иглу. Броншами вперёд подала иглодержатель Коптеву.
– Молодчина, Таня, – тихо сказал Коптев.
Склонившись, стал зашивать полостную рану. Татьяна помогала.
– Зайди к Игорю Николаевичу. Он хочет тебе что-то сказать.
Умело, как рукодельница, Коптев тягал нить.
Потом, когда больного увезла реанимация, Татьяна ещё долго прибирала всё в операционной.
Помогала пожилой Ивашовой. Пока та мыла пол, протирала подоконники, всё оборудование, мыла содой с мылом клеёнку на операционном столе.
Наконец села и стала писать в журнал: пациент, все участники операции, номер операционной, начало и окончание операции. Чётко заполнила лист расходных материалов. Всё.
У двери выключала весь свет. Как космодром, последним рухнул многосопловый светильник с потолка.
Закрыла тёмную операционную на два замка.
Завьялов неторопливо пил чай. Татьяна сидела на стуле, ждала. С сильно скошенным лбом и вспухшими верхними веками шеф походил на скифа.
– Таня, мне доложили, что ты живёшь в общежитии. У нас, на Болотникова. Это так?
Татьяна сказала, что она живёт уже два года на съёмной квартире. Снимает с Пивоваровой из перевязочной.
– Ну, и как она?
– Кто?
– Пивоварова. Можно с ней жить?
Татьяна ответила, что занимает смежную комнату в двухкомнатной квартире.
– И что же, на кухне даже не встречаетесь?
Женщина уже хмурилась.
– Зачем это вам, Игорь Николаевич?
– А я это к тому, что скоро с Пивоваровой ты жить не будешь…
Дальше он говорил, что весной сдадут большой многоквартирный дом в Чертаново и десять квартир выделяют институту. И есть большой шанс, что она, Татьяна Мантач, получит в этом доме однокомнатную квартиру.
Татьяна молчала.
– Не вижу радости, Таня! Ведь сам Столбовский сказал! Чего же ещё?..
– Поживем – увидим, Игорь Николаевич.
Да-а, железная, – смотрел на свежую молодую женщину Завьялов. Впрочем, только такие и должны быть рядом.
– Спасибо вам, Таня, – вдруг сказал ей, назвав её на «вы».
– За что, Игорь Николаевич?
– За вашу работу, Таня, – вполне серьезно смотрел на помощницу Завьялов.
Не часто такое можно услышать от шефа. Татьяна улыбнулась:
– Не хвалите, Игорь Николаевич – сглазите.
Потом докладывала о подготовленной операционной на завтрашний день.
– Первая операция завтра в одиннадцать, Игорь Николаевич. Опять полостная. Кононов из четвёртой палаты. 58 лет.
– Я знаю, Таня. Иди, отдыхай… Да-а! Большой привет Пивоваровой! Скажи ей, что я её хорошо помню!..
Завьялов смеялся. С покатым скифским носом, будто с весёлым копьем.
В кухне Пивоварова накручивала бигуди. Сырые пряди свисали с головы как лыжи.
– Тебе звонили. Опять Калуга…
Татьяна вернулась в прихожую, по восьмёрке попыталась набрать номер в Калуге. Не получилось. Заказала разговор через телефонную станцию.
Пивоварова, накручивая, кособенилась вся.
– То бывший муж из Калуги звонит, то его мать из Уфы. Переговорный пункт! Станция скорой медицинской помощи!..
Татьяна прошла к себе. Не снимая платья, прилегла на диван.
Забрызгался телефон.
– Танька!..
Татьяна уже держала трубку, ждала соединения.
– Здравствуйте. Это Татьяна. Мне передали, что вы звонили мне…
Дальше слушала торопливый, захлёбывающийся женский голос.
– В какое отделение его положили?.. Нет, вы меня не поняли: я спрашиваю – в пульмонологию опять или в хирургическое?.. Хорошо, Елена. Я всё узнаю у нас. Я позвоню. Конечно. Не за что…
Долго сидела на стуле у порога. С забытым аппаратом в руках. Сердце испуганно билось, обмирало.
– Что, опять к мужу поедешь? – высунулась Пивоварова. С башкой как тотализатор. Как барабанное спортлото. – К мужу с его новой женой?..
Татьяна встала, пошла к себе.
– О! О! О! – кривлялась Пивоварова. – Графиня Монсоро!..
Через час была действительно Уфа. Голос старухи как будто шатало, он рассыпался как песок:
– Таня, милая, что делать?..
– Ольга Ивановна, ну зачем вы так волнуетесь! Я же всё сказала вам вчера. Зачем же сноха-то вас ещё баламутит?.. Нет, никуда сейчас ехать не нужно. Может быть, придётся в Москву, но сейчас никуда не надо. Я буду вам звонить. Я всё узнаю. Не волнуйтесь. Думаю, что получится. До свидания. Не стоит. Не болейте, Ольга Ивановна…
Пила у себя кефир, прикусывая печенье. Потом мыла кружку на кухне. Пивоварова носилась за спиной как ветер.