Еще несколько месяцев тому назад Чернявски просил Лондон исполнять «Марсельезу» в передачах на Францию для поднятия духа французов.
Поэтому на запрос Лондона в отношении немецких кораблей капитан Кайзер отвечает: «Играйте «Марсельезу»!»
Когда же Лондон становится настойчивее и дает задание уточнить, сколько месяцев продлится еще ремонт кораблей в доках Бреста, Кайзер снова отвечает:
«Кошка сама выехала Брест... точка... Исполняйте Марсельезу... точка».
Игра с англичанами застопорилась. Еще день-два, и Лондон разоблачит этот обман.
В такой обстановке Блайхер принимает решение на свой собственный страх и риск.
Проведя необходимое расследование, он получает информацию, что корабли уже отремонтированы и готовы в любое время к выходу в море. Посчитав, что введение англичан в заблуждение не повредит делу, он 2 февраля 1942 года передал в Лондон радиограмму, даже не поставив в известность «Кошку»: «Кошка сообщает: Шарнхорст, Гнейзенау и Принц Евгений получили новые серьезные повреждения в результате попадания бомб... точка... Предположительный срок ремонта из-за трудностей в доставке запчастей не менее четырех месяцев... точка».
В тот день фельдфебель абвера Хуго Блайхер еще не подозревал, что своим радиосообщением вызвал цепную реакцию. Но и позже, когда произошло то, что считалось фактически невозможным, имя Блайхера ни в одном из донесений вермахта не упоминалось.
Через несколько дней весь мир затаил дыхание: прорыв немецкой эскадры через пролив Ла-Манш удался.
Привожу донесение одного из бывших военных корреспондентов, находившегося во время этого прорыва на борту крейсера «Принц Евгений»:
«Военная гавань Брест, 11 февраля 1942 года. В течение целого дня на всех постах несут боевое дежурство. Недалеко от крейсера встали на якорь миноносцы, прибывшие прошлой ночью. Все корабли — под парами. Люди нервничают: в воздухе чувствуется что-то тревожное.
На море и сушу опускаются сумерки. Миноносцы снимаются с якорей. Буксиры отводят от пирсов серые громады.
Корабли выстраиваются в кильватер и покидают бухту. Что же должно произойти? Намечаются учения или что-то серьезное? Проходит несколько часов, но никто не знает, куда мы идем.
И вдруг подобно раскату грома из динамиков боевой связи доносится голос командира корабля:
«Всем постам! Мы прорываемся через канал и в 12 часов должны быть на траверзе Дувра...»
Затем зачитывается приказ командующего эскадрой, в котором подчеркивается значение операции: от каждого члена экипажа требуется напряжение всех сил.
Через канал?
— Это даже не смешно! — говорят опытные старослужащие.
И действительно, приказ этот звучит как команда совершить харакири.
— В Берлине, видимо, посходили с ума, — произносит какой-то старшина и сплевывает за борт.
Ведь и на самом деле, с начала войны ни один британский военный корабль, не говоря уже о немецких, не осмелился выйти в пролив...
В сужении пролива между Дувром и Кале ожидает заградительный огонь английских береговых батарей. Но до того остается еще много времени. Начинается серый рассвет.
Внезапно объявляется тревога:
«Спереди по правому борту — самолеты!»
Но тут же в небе расплывается дымовой сигнал: немецкие истребители вылетели на сопровождение эскадры.
Для прикрытия крейсеров от подводных лодок противника спереди, по бокам и сзади идут миноносцы, поднимая высокую носовую волну.
С командного мостика передают:
«С правого борта — непонятные тени!»
Бинокли обшаривают горизонт. Ага — вот они, эти «тени». Так это же немецкие торпедные катера, идущие на соединение с эскадрой!
Час проходит за часом, но противника не видно. Томми, видимо, спят. Происходит что-то непонятное...»
Причину отсутствия реакции со стороны англичан тогда никто не знал: ни тот корреспондент газеты, ни тысячи матросов на кораблях, на даже высокопоставленные чиновники в Берлине.
И лишь годы спустя военный историк А.Луцерна приоткрыл завесу этой тайны, превратившей день 12 февраля 1942 года в черный день гордой морской истории Англии. Вот что он писал:
«12 февраля 1942 года в 10 часов утра капитан британских ВВС Фитцрой, совершавший разведывательный полет над Ла-Маншем, заметил на траверзе Туке эскадру кораблей в составе трех крейсеров и значительного числа мелких кораблей. Фитцрой посчитал, что это — британские корабли, и, когда был атакован двумя немецкими Me-109, попытался уйти под защиту этих кораблей. Лишь когда с них по нему был открыт огонь, он понял, что корабли — немецкие. Фитцрой вывел свою машину из-под огня и минут через десять, будучи уже в безопасности, передал по радио береговому командованию: