задумчиво произнёс Мамонтов.
–
Гениально! – вспыхнул Голобородько младший.
–
Да, Эдик… Поработаешь с моё в половых органах – и не такого навыка
перехватишь. Ладно… Ты там мети… А на Бубыкина завтра сигнал подам. Не
премину…
И уборщики территории склада, а, проще говоря, дворники заёрзали лопатой и
метлой по шершавым поверхностям…
Говорят, проблемы с чистотой напрямую связаны с тем, что в последнее время
многие дворники отягощены высшим образованием. Лично я в этом сомневаюсь.
Очередная провокация, не более… Вот так.
ИГРУШКА.
У моей дочки есть цветок, который говорит: «Я люблю тебя». Мне жаль, что это
не я его подарил.
Грустно, что мы с ней не можем быть вместе. Что так редко видимся…
Но, когда маленькая девчонка протягивает руку к своей игрушке и нажимает на
зашитую где-то кнопочку, во мне что-то обрывается, и хочется плакать.
«Я люблю тебя».
«Я люблю тебя».
«Я люблю тебя».
Мне кажется, что я – этот цветок, эта странная веселая игрушка.
«Я люблю тебя».
Как бы ненастоящая, не взаправдашняя. Та, которой, вроде бы и нет, но она есть.
«Я люблю тебя».
Девчонка убирает руку, смотрит на игрушку и улыбается…
«Папа, какой колючий ты…»
«Папка…»
«Папочка мой…»
«Я люблю тебя…»
Серафимушка, если ты когда-нибудь прочитаешь это…
Потерялся: не знаю, что написать.
В общем, ты знай… «Я люблю тебя».
ИСТОРИЯ.
Одним знакомым.
Жила-была одна очень рыженькая девочка. Конечно же, у не ё были веснушки и
вс ё такое. Мало того – у не ё ещ ё и были немножко лопоухие ушки…
Смешно? А, по-моему, здорово!
И жил-был один чернявенький (хотя, в самом раннем детстве тоже рыжий)
мальчик. Конечно же, у него были карие глазки и всё такое…
Ничего особенного? А, по-моему, здорово!
Так вот…
Этот самый чернявенький мальчик очень мечтал подружиться с рыжей девочкой с
именно такими ушками. Но он не знал, что она есть на свете. Все девочки были
беленькие или черненькие. Ни одной рыженькой, и у всех ушки, как ушки!
Смешно? А по-моему грустно!
Так вот…
А эта самая рыженькая девочка очень стеснялась веснушек и того, что она
рыженькая и ушастенькая.
Смешно? А по-моему грустно!
Шло время…
Мальчик вырос. Девочка вывела веснушки и покрасила волосы. Только ушки
остались теми же…
Однажды они встретились…
Что произошло дальше, как вы думаете?
Возможно, они и прошли бы мимо друг друга, но…
Он узнал е ё по ушам!
Смешно? А, по-моему, здорово!
ИСТОРИЯ ХАТКИ.
В названии «Пиза» есть что-то незавершенное. Будем думать, что это башня.
Однако, речь не об этом…
Нырнём в Египет – в его названии тоже что-то такое есть.
Так вот, один чел решил построить себе хатку, но чел он был робкий,
сомневающийся и упертый…
Только положил он первую кладку, как ему говорят: «Идиот! Да у тебя на такую,
блин, ширину-длину камня не хватит! Зови молдаван: не теряй время!»
«Ню-ню,» – ответил чел, однако решил следующую кладку поменьше сделать…
Сделал. Ему снова говорят: «Ну не кретин, а?! Дивитесь люди! Да не хватит тебе
камня – зови молдаван, делай уже и там и сям!»
«Ню-ню,» – ответил чел и положил следующую кладку ещё уже…
Ему говорят: «Не хватит. Тьфу, то есть хватит дурака заваливать! Камня не хватит
– зови сам знаешь кого и делай сам знаешь что!»
…Хатка всё сужалась и сужалась.
…К концу дня чел так устал, что зашел к себе в хатку и умер. А все вокруг с
удивлением смотрели на первую в мире Египетскую Пирамиду. Конечно, она была
очень маленькой, нестройной и , за давностью лет, просто стерлась лица земли,
но… её вид так всем понравился, что началась эра Пирамидостроения.
Вот так один маленький чел, не позвавший молдаван, изменил ход истории
архитектуры.
КАК СПАСЛАСЬ ФИЛИППОВА.
Филиппова, имея в своем распоряжении характер довольно неласковый и
странную, неясную мужскому народонаселению, внешность, устроилась работать в
метро жетоновыдавателем…
Давно это было… Тогда ещё она произносила какие-то забавные слова, приятные
словообороты, да и жетоны были просто пятаками.
Но время шло…и Филиппова жила одинокой женщиной с мамой, с годами всё
больше становясь стервозной, озлобленной на отсутствие какого-либо мужского
внимания девой. Всё больше она хамила как-то по-своему понимаемому ей миру
через свое окошечко; всё больше раздражали её женщины, менявшиеся с течением