были музыкантами. Фоад играл на фортепиано, Г играл на барабане, Тарас играл
на контрафаготе, а девушка с фамилией Якубенайте играла на арфе. Поднимались
вопросы личной жизни звезд, обсуждались тонкости народной ритмической
организации, развернулась аппликатурная полемика.
Открыли шампанское, радостным сюрпризом возникли на столе курица с
картофелем и традиционный салат.
Выпили за «Старый Новый». Каждый из ребят рассказал по забавной истории из
своей жизни. Девушка с фамилией Якубенайте неожиданно вспомнила про
оставленный дома на Благодатной мобильный телефон. Решили было ехать, но
передумали: в районе 9 роддома случился салют – стали смотреть с балкона и
«курить на свежем воздухе».
Заметили заснувшего в сугробе пьяного – спустились и под улюлюканья
отволокли его в парадную к батарее.
Внезапно обнаружили, что нет сахара к чаю, но никто особенно не расстроился…
Что-то в этом роде.
А Алеша сидел дома. Ему было очень грустно и одиноко. Падал через окошко
скучный фонарный свет, слышались пьяные крики за окном, телевизор врал
непонятной радостью… Девушка его бросила, друзей… наверно, и не было. Только
снег, телевизор да куча мыслей в голове…Господи…
Что-то в этом роде.
А кого-то вообще не было…
Что-то в этом роде.
ТАРАСИК.
Тарасик любил звенеть над левым ухом маленьким колокольчиком (это его
успокаивало). «Вкрадчиво», – подумывал он при этом.
Тарасик любил поддерживать небо правой рукой (это его забавляло).
«Фундаментально», – говаривал он в такие моменты.
Тарасик не любил Амели (он не смотрел этот фильм). «Глупое и слишком
доступное лицо на обложке», – пояснял он эту отсталость от моды.
Тарасик не любил музыкантов, особенно гитаристов – лимитчиков. «Понаехало
на нашу голову… А гитара это ж самый лёгкий инструмент», – оправдывал он
боязнь конкуренции.
Тарасик любил джаз (сам играл) и не любил стихи, отягощенные знанием жизни
(сам писал).
Тарасик любил придумывать слова (он называл это Словотворчеством) и не
любил придумывать жизнь (он называл это Нелепостью).
Но, несмотря на отношение Тарасика к чему-либо выше упомянутому, сие выше
упомянутое – таки происходило и имело место быть.
Да!… И, наконец, Тарасик любил Валюшку, которая всего-навсего любила его…
Два раза в неделю он приезжал к ней на Электросилу, и они играли на виолончели
и саксофоне…
По всей округе неслись задумчиво прекрасные звуки… Люди открывали окна,
некоторые даже плакали… «Это Тарасик и Валюшка», – иногда говорили одни…
«Чудесная, наверное, пара», – говорили другие…
И люди любили друг друга.
ТОПОЛИНЫЙ ПУХ.
Очень много тополиного пуха этим летом. Он и там, и тут, и нигде. Мы похожи с
ним.
Из него никогда не вырастут деревья – он бесполезен, как грусть по тому, что не
случилось, не сбылось – он немножко мешает жить.
В нем есть музыка, до красивого печальная: «Смотрите вокруг! Радуйтесь: ЛЕТО!
Оно бывает так редко: всего один раз в году…»
У нас, в городе N, очень много тополей. Говорят, это связано с войной…
И вот он встречает нас июньским утром; влекомый в пустоту колодцев,
переполненность проспектов, заглядывает в окна и глаза, будто пытаясь что-то
понять. Понять, почему всё так. У него это не получится. Мы похожи с ним.
Когда-нибудь он перестанет, а я останусь жить дальше. А пока аллергики
страдают, а я радуюсь, потому что Мы похожи с ним.
ТРУБА ПИРОГОВА.
ПЕРВОМАЙСКАЯ КАЛЯДКА.
Пирогов придумал трубу, но что делать с ней он не знал. Была распита маленькая.
К счастью, неподалеку снимал Задерикобыло – Пирогов рванул к Задерикобыле.
Жестикулируя и стуча трубой по поверхностям, Пирогов объяснил Задерикобыле
в чём дело. Была выпита маленькая.
Задерикобыло не знал, что делать с трубою.
К счастью, рядом проживал МкрТДчан – друзья двинули к нему.
Постучав своим изобретением о водосток, Пирогов вызвал МкрТДчана на диалог
из окна 1 этажа. Была распита маленькая.
МкрТДчан, конечно, тоже не знал, что делать с трубой.
К счастью, недалеко гостил Це-це-летели. Поэтому некоторое время спустя труба
Пирогова уже отбивала неравномерную дробь на Це-це-летеливской двери.
Це-це-летели ничего тоже не знал – зря энтузиасты к нему дернулись.
К счастью, поблизости практиковали Нигматулин и Комар Хорям. Была выпита
маленькая.
Началась Ходьба…То и дело слышались звуки стучащей обо что-то трубы
Пирогова. Количество ходоков росло. Район загудел…
Рванув через Красную площадь и отчаянно молотя по трубе, возбужденная