Следовательно, в нашей сказке расщепление пока не исцелено, а потому героя продолжают дразнить. Когда бьют, его тоже отчасти дразнят, но больше всего дразнят, срывая одежду и оставляя совершенно голым. Его нагота — это уникальный мотив, тогда как избиение главного героя можно найти во многих сказках. Этот мотив можно назвать «три мучительные ночи». Во многих сказках и преданиях, для того чтобы освободить заколдованную принцессу, которая может принимать облик змеи, лягушки и т. п., именно главный герой должен три ночи терпеть мучительные страдания, которые заставляют его испытать злые духи, черные люди или черные кошки. И тогда снимается заклятие, наложенное на принцессу, и она снова принимает человеческий облик. Таков сказочный мотив «трех мучительных ночей». Женщины тоже испытывают страдания, но они страдают иначе, не физически. В сказках физические мучения испытывают исключительно мужские персонажи, и насколько я знаю, всегда во имя того, чтобы освободить фемининность.
Ясно, что таким образом происходит компенсация маскулинного сознания, которое всегда настроено на действие. Мужчина должен страдать, а это означает, что он должен принимать пассивную фемининную установку — оставаться в покое и сносить мучения, а не стремиться к действию. Энергичному мужчине очень трудно пребывать в покое и просто пассивно терпеть муки, так как его природный темперамент говорит: «Я должен с этим что-то сделать. Мне нужно выбраться из этой ситуации. Я должен бороться. Где мой противник? Дайте мне возможность с ним сразиться».
Я это заметила, когда мне приходилось говорить мужчинам: «С этим ничего нельзя сделать. Вы просто должны пережить и выдержать этот конфликт», — и в ответ всегда слышала вопрос: «Да, но неужели ничего нельзя сделать?» Я говорила: «С этим ничего нельзя сделать. Совершенно ничего». Это невероятно трудно выдержать. Но именно так происходит освобождение мужской фемининности и вообще фемининного начала.
Все то же самое относится к женщине, которая почему-то хочет освободить собственную фемининность. Тогда ее Анимус, ее внутренняя маскулинность говорит: «Что я могу сделать? Что мне нужно делать?» — вместо того чтобы, страдая, освободить фемининность. Юнг пошел еще дальше, сказав: «Если женщина спрашивает: "Что я могу сделать?" — это значит, что она уже одержима Анимусом, и я ничего ей не отвечаю. Женщина, которая находится в плену маскулинной установки, хочет приложить какие-то усилия; она хочет бороться, что-то делать, что вызывает у нее еще большее отчуждение от своей фемининпости. Следовательно, если она хочет освободить свою фемининность, ей следует научиться страдать, не задаваясь вопросом: "Что я могу сделать? " или "Что мне нужно сделать?"».
Разумеется, это является еще и компенсацией преимущественно патриархального активного отношения к жизни. Такое отношение может повредить процессу анализа; многие люди не в состоянии этого понять. Именно поэтому они иногда уходят от юнгианского аналитика к психиатру, который выписывает им таблетки. Если спросить, почему они так поступили, они ответят: «Тот, по крайней мере, хоть что-то делает! Вы говорите мне, что я должен страдать. Но я думаю, должно происходить какое-то действие. Нужно что-то делать!» Разумеется, как и любая психологическая истина, это лишь полуправда. Есть много жизненных ситуаций, в которых обязательно нужно что-то делать. Но существуют и другие ситуации, когда реальное действие, действительно героическое действие заключается в том, чтобы испытывать страдания и ничего не делать.