Она повернулась и прислушалась к тому, что продолжала говорить миссис Эпжон.
– …Хотя, конечно, плащ и кинжал – это чепуха. Быть агентом – это не только прыгать с парашютом и совершать диверсии. Приходится работать и официально. Конечно, все агенты в Женеве крутятся друг возле друга, они все знакомы, могут встречаться в баре. Иначе я бы тогда не вышла замуж. Забавная была штука!.. – Она улыбнулась немного сконфуженно. – Я так разговорилась, отняла у вас столько времени. Извините, пожалуйста.
Она попрощалась и вышла.
Мисс Вулстроу некоторое время стояла неподвижно. Инстинкт подсказывал ей, что она что-то упустила, нечто такое, что могло оказаться важным.
Она постаралась отогнать дурные предчувствия. Сегодня был открытый день, день начала летнего семестра. Она встретилась с родителями. Никогда еще ее школа не была так популярна, не пользовалась таким успехом. «Мидоубанк» – в зените славы.
И ничто не говорило о том, что через несколько недель «Мидоубанк» погрузится в море ужасов, что смерть войдет в возглавляемую ею школу, что здесь будут царить хаос и смятение, что тайные силы уже пришли в движение.
Глава 1
Революция в Рамате
За два месяца до вышеописанного в мире произошли определенные события, последствия которых потрясли английскую школу для избранных девочек.
В одной из комнат дворца правителя Рамата сидели два молодых человека и обсуждали свое ближайшее будущее. Один из них – черноволосый мужчина с оливкового цвета лицом и большими грустными глазами – принц Али Юсуф, наследный шейх Рамата, небольшого государства, которое, однако, благодаря нефтяным месторождениям считалось одним из богатейших на Среднем Востоке. Его собеседник – светловолосый, веснушчатый молодой человек; нормальным состоянием для него было безденежье, и по этой причине он служил личным пилотом его высочества принца Али Юсуфа.
Несмотря на разницу в общественном положении, в личных отношениях они были друзьями. В Англии они учились в одном колледже и после окончания его продолжали дружить.
– Они застрелят нас, Боб, – без особого энтузиазма произнес принц Али Юсуф.
– Пристрелят, – подтвердил Боб Роулинсон.
– Они готовятся нас прикончить.
– От этих ублюдков можно ждать всего, – мрачно изрек Боб.
Али на несколько секунд задумался.
– А не стоит ли попытаться снова?
– Сейчас уже не удастся. Слишком поздно, Али. Ты мог сделать это две недели назад, я же говорил.
– Но это бы значило стать беглецом, – бросил правитель Рамата.
– Я знаю твою точку зрения. Но вспомни, что говорил Шекспир или кто-то еще из этих парней-поэтов: «Тот, кто бежит, остается жить для борьбы».
– Подумать только, – с чувством сказал принц, – сколько денег вложено… Госпитали, школы, санитарная служба… Все для процветания государства!..
Боб Роулинсон прервал его:
– Не может ли посольство что-нибудь сделать?
Али Юсуф рассердился:
– Получить убежище в твоем посольстве? Никогда! Экстремисты не станут уважать дипломатический иммунитет, они штурмом возьмут здание. Кроме того, если я так поступлю, это действительно будет моим концом. Вожди и так обвиняют меня в прозападной ориентации. – Он вздохнул. – Трудно понять все это… Мой дед был жестоким правителем. Настоящий тиран. У него были сотни рабов, и он обожал жестокие развлечения. В родовых войнах он беспощадно убивал врагов. Одно его имя приводило в трепет. И что же? Его помнят! Им восхищаются! Его уважают! Великий Ахмет Абдулла! А я? Что я сделал? Выстроил школы, больницы, жилые дома, старался поднять их благосостояние. Все – для народа! А хочет ли он этого? Может быть, ему нужно что-то другое? Поступать так, как поступал дед?
– Возможно, ты прав. Я тоже думал об этом, – сказал Боб.
– Но почему, Боб, почему?
Боб вздохнул, пытаясь увильнуть от необходимости отвечать. Не так уж приятно говорить друзьям неприятные вещи.
– Что ж, – произнес он наконец. – Я скажу тебе, что думаю. Я уверен, причина в этом. Твой дед обеспечил им жизнь, к которой они привыкли. – Боб посмотрел на своего друга, который, конечно, не мог организовать подобных побоищ. Он вполне приличный парень, этот Али, искренний, немного сбитый с толку.
– Но демократия… – начал Али.
– О, демократия! – Боб помахал трубкой. – Это слово означает что угодно, только не то, что имели в виду древние греки. Держу пари, они придумали это слово ради собственной выгоды или чтобы оправдать всемогущего бога. И заметь, когда говорят о демократическом правительстве, всегда делают вид, что это правительство народное, то есть выражающее волю большинства. Я думаю, людям это нравится. Это возбуждает их. Вдохновляет на кровопролитие.