— Что это за «Вольво» стоял во дворе, когда мы приехали? — ни к кому конкретно не обращаясь, негромко спросил Ковбой.
Охранник на пассажирском сиденье быстро обернулся, пожал плечами и почтительно буркнул:
— Не знаю, шеф. А что, не из ваших?
— По-моему, нет, — медленно покачал головой Ковбой. — Сама чистенькая, а номера грязью залеплены.
— В крутого кто-то играет, — пожал плечами «ствол». — На девятисотках никто из серьезных не…
— Ладно, — махнул рукой Ковбой. — Жмите быстрее…
Ствол отвернулся и снова уставился вперед, а «Мазда», не затормозив перед стоп-знаком, вылетела на Проспект Мира, еще прибавила скорость и понеслась к Сущевскому, легко обгоняя редкие машины. По сравнению с ее мягко и без всякого усилия урчащим двигателем, «Волга», на которой мы с Рыжей несколько дней назад подъезжали к воротам, казалась старым трактором.
Всего несколько дней назад?.. Почему же мне кажется, что с тех пор прошло… прошла жизнь? Неужели, и правда, есть инстинкт конца, и скоро будет… занавес? Почему ж я тогда ничего не чувствую — ни злости, ни страха, ни… Хотя бы любопытства и возбуждения от того, что скоро увижу тот самый поселок, тот самый участок и дом, где много-много лет назад, в какой-то другой жизни я… Ах, да, времянку же давно снесли, Рыжая что-то говорила, но дом, летнюю кухоньку… Ведь будет жутко интересно увидеть… Ничего. Никаких чувств. Странно…
— Что молчишь, маэстро? — спросил Ковбой.
— Ничего, — ответил я.
— Ну-ну, — протянул он и скосил глаза на Рыжую. — Ты в спешке нацепила мой плащ, Рыжик.
Она молчала, глядя прямо перед собой.
— Боишься, маэстро? — резко спросил он меня.
— Нет, — машинально выговорил я, подумал и снова без всякого выражения повторил: — Нет…
Своим острым чутьем он опять уловил какую-то неправильность в моем голосе. Он знал, что я должен бояться — я и сам это знал, но… Мне лень было притворяться — да, он бы все равно моментально раскусил бы это. Мне вообще было лень думать, даже не лень, а просто… Это уже было лишним.
— Что ж, — буркнул он, — вот приедем на дачку и…
— А приедем? — неожиданно для себя спросил я и вдруг понял, что я не верю в это. Даже не «не верю», а просто знаю, что на дачку мы не…
— Кончай блефовать, — перебил он резко и как-то напряженно. — Кроме тебя, у меня сейчас есть проблемы посерьезней и…
— Это точно, — нарочно провоцируя его на злость, но одновременно и откуда-то зная, что говорю чистую правду, сказал я.
Протянув руку за спиной у Рыжей, он, словно клещами, ухватил меня за ворот своей же куртки и звякающим шепотом проговорил:
— А ну-ка вспомни свой паршивый переводик — как там было… don't you ever fuck with me, buddy, because when you fuck with me, you'll fuck with…
— Так вот кем ты себя вообразил, buddy! — рассмеялся я. — Ну, какой из тебя монстр? Да, еще — the best! Ты же просто…
Договорить я не успел. Дальше все случилось очень быстро, фантастически быстро — гораздо быстрее, чем пересказывать это словами.
С трудом, из-за его хватки, я повернул голову, посмотрел на его уставившуюся на меня, перекошенную от злобы физиономию, а за ней, в боковом стекле увидел поравнявшуюся с нами светлую тачку — девятьсот сороковой Вольвешник. Тонированное боковое (заднее) стекло «Вольво» не опустилось, а резко упало, и наружу высунулся короткий черный ствол — судя по тому, как его держали две темных руки, принадлежавшие темному силуэту за упавшим стеклом (больше ничего не было видно), это был не пистолет, а автомат.
Рыжая неожиданно повернула голову ко мне и… без звука впилась зубами в руку, сжимавшую воротник моей, вернее, не моей, куртки. Ковбой тоже не издал ни звука, его рука не разжалась, а с силой дернула воротник. Наши с Рыжей головы здорово шмякнулись друг о дружку (она со стоном разжала зубы), и повинуясь мощному нажиму накаченной руки Ковбоя, пригнулись к спинке переднего сиденья. В тот же момент раздался звук, похожий на противную детскую трещотку, и автоматная очередь прошила веером боковое стекло «Мазды» со стороны Ковбоя. Одновременно с глухим треском разбилось и стекло с моей стороны. Никого из нас не задело.