Глава 4
Полет над гнездом безумных котов
Все кошки смертны. Сократ смертен, следовательно Сократ – кот.
Настало время задать ключевой вопрос: могут ли кошки быть «безумны»?
Мы уже затронули несколько аспектов поведенческой патологии кошек: отношения, жизненное пространство. Сама сущность добычи делают их предрасположенными к большому количеству психических расстройств, и для восстановления их эмоционального равновесия требуется вмешательство человека. До того как этот термин был исключен из классификаций, все кошачьи неприятности было принято относить к неврозам. Сам термин объединял в себе все патологические состояния, связанные с трудностями существования и адаптации животного, исходя из его индивидуальных особенностей и окружающей среды. Туда входили фобии, тревожные и депрессивные состояния, с которыми мы сталкиваемся в подавляющем большинстве случаев, особенно если эти состояния сопровождаются дефицитом самоконтроля, сопряженным, например, с синдромом гиперчувствительности-гиперактивности или с ашезией. Как бы то ни было, эти кошки не отличаются от других, несмотря на то что их мир кардинально не похож на наш, и нам порой приходится включать воображение на полную и отступать от внутренних стереотипов, чтобы их понять.
В данном случае речь идет о том, могут ли наши домашние животные семейства кошачьих страдать психозом. Этот термин охватывает все состояния, характеризующиеся отрывом от реальности, и только в таких случаях можно назвать кошку безумной.
Само значение слова «безумие» вызывает много споров, и мы используем его только в кавычках и призываем воспринимать его с осторожностью.
Кошачья психопатология
В своей книге «Безумие животных» [1] Мишель Крецер, прославленный профессор этологии, рассмотрел наши идеи, которые мы защищаем с 1999 года, с момента основания ассоциации ЗооПси[39]. В своей работе он утверждает: как только мы признаем наличие психики у других животных, во всяком случае у некоторых из них, к ним станет применимо понятие психопатологии. Тем самым он повторяет постулаты введения к книге Анри Эйа[40] [2] (которую он цитирует), где, как мне кажется, впервые был упомянут термин «зоопсихиатрия». В то же время он предостерегает от переноса характеристик одного вида на другой и убежден, что для каждого вида живых существ должен применяться отдельный психиатрический подход. Эта позиция интересна, но мне кажется верной лишь наполовину: зоопсихиатрия – родная дочь этологии, и, следовательно, ее база знаний о поведенческих особенностях каждого вида во всем их богатстве и разнообразии, как и о психопатологических процессах, у нас, по сути, общая, а вот важность компонентов варьируется в зависимости от этограммы (совокупность моделей поведения каждого вида).
Например, как мы уже говорили ранее, для всех видов, выступающих в роли добычи, сенсибилизация – это одновременно полезное и естественное явление, но она может доставлять много хлопот, если утрачивает адаптивность и подвергает животное сильному стрессу.
Сочетание двух факторов – нормального поведенческого репертуара и патологических процессов – задает направление развития зоопсихиатрии для каждого вида, однако они остаются объединенными множеством общих черт, что позволяет практикующим специалистам получить наиболее полную картину психических заболеваний определенного вида.
К примеру, упомянутая мной ранее семантическая революция (биопатии, шезипатии и т. д.), развернувшаяся несколько лет назад вокруг названий болезней кошек, очень пригодилась, когда ученые заинтересовались другими видами, например лошадьми и кроликами… Этот процесс еще далек от завершения, но первые ласточки уже есть в диссертациях наших студентов, проложивших путь к гармонизации ветеринарной психиатрической нозографии[41] всех видов, с которыми мы имеем дело.
Теперь мы можем провести черту между расстройствами, связанными с образом жизни, и теми, что характеризуются большей или меньшей степенью потери контакта с реальностью.
Но все это пока не дало ответа на наш вопрос: могут ли кошки быть безумными?
Поистине впечатляет, сколько мук доставляло философам, биологам и этологам понятие «безумный», если правом называться им они наделили только человека как единственное существо, способное страдать душевными расстройствами, но даже в этой отрицательной коннотации они вынесли человека за пределы всего животного мира.
Мы же утверждаем обратное: каждый вид животных в его представлении о мире и каждая особь этого вида в ее представлении о себе в окружающем мире могут впадать в патологические состояния, при которых связь с реальностью нарушается или теряется вовсе. Мы называем это дереализацией, которая может быть симптомом различных психических заболеваний, и именно это можно определить как безумие. Таким образом, для нас безумие – это синоним тяжелого аффективного расстройства, связанного с потерей контакта с реальностью.