И тут она увидела, наконец, знакомое место, обломки качелей. А вон и ее спутники столпились, озираются. Кошка, едва отдышавшись, знаками показала — пора уходить отсюда. Рохля-то был не против, он тут явно чувствовал себя неуютно, а вот Седой и Сергей так увлеклись, разглядывая статуи, что готовы были, видно, остаться тут до утра. Сергей даже поднял какую-то каменюку с земли — на память, что ли?
Седой объяснил знаками, что надо вернуться обратно, и они двинулись было к той широкой улице, но вдруг услышали приближающийся топот и треск. Какое-то крупное существо двигалось прямо к ним, проламываясь сквозь кусты. Кошка, сделав знак остальным бежать за ней, кинулась наискосок, выскочила к железной ограде, к счастью, изрядно поломанной. За ней стояло высокое здание красного кирпича, щерившееся разбитыми окнами. Кошка легко взбежала по асфальтовой горке, оказавшись на пороге застекленного помещения, где валялись опрокинутые круглые столики и стулья. Там она остановилась, дожидаясь остальных. Первым догнал ее Топтун, затем, озираясь, подошел Сергей. Рохля же ухитрился споткнуться и упал, так что Седому пришлось тащить его чуть ли не за шиворот.
Треск и топот раздавались совсем недалеко. Кошка, подумав, пересекла застекленное помещение, хрустя осколками под ногами, шагнула в проем двери и оказалась на каменной лестнице. Здесь было как будто тихо. Она поднялась на несколько ступенек вверх и обнаружила, что со второго этажа через большой четырехугольный проем отлично видно, что происходит на первом. Там стояли облезлые, но с виду очень мягкие диваны, на одном из них лежало высохшее скрюченное тело. Кошка, убедившись, что остальные потихоньку подтягиваются, заглянула в ближайшую распахнутую дверь. Это был зал, где рядами стояли стулья, а окна были завешаны тяжелой, плотной материей. Кошка представила себе, как рожденные наверху собирались в этом зале на совет — их мысли, казалось, еще витали здесь. А потом они, наверное, шли в застекленное помещение, садились за столики и подкреплялись, глядя на зеленеющий перед глазами парк, куда нарочно составили столько скульптур. А может, наоборот, в парк их свезли оттого, что не знали, куда девать. Сделали, допустим, кому-нибудь памятник, а спустя время решили, что не заслужил. Но не ломать же, — ведь трудился над ним мастер. Так убирали с глаз подальше…
Совсем она замечталась, чуть об осторожности не забыла. И тут, сделав очередной шаг, Кошка уловила движение впереди. Кто-то двигался ей навстречу. Она застыла, присматриваясь, прислушиваясь. Тот, другой, тоже замер. Она решила упредить его и, сделав обманный выпад, ткнула в грудь ножом. Лезвие со стуком ударилось о гладкую поверхность, раздался звон, посыпались осколки. Какой идиот догадался повесить здесь зеркало? Хорошо хоть, не поранилась.
Пора было уходить. Она вышла к остальным, поджидавшим ее у входа в зал. Успокоив их знаками, показала, что хочет спуститься. На ступеньках валялась расписная пузатая кукла — голова и туловище, больше ничего, зато раскрашена красиво. Кошка подняла ее — такие куклы бывают с секретом, в животе одной сидит другая. Тогда диковинку можно выгодно продать.
Здание имело выход на другую улицу, но Кошка, послушав, что творится в парке, решила, что лучше вернуться уже знакомой дорогой. Кто бы ни был тот неведомый, продиравшийся сквозь кусты напролом, — крупный зверь или хоть бы даже сам Царь-Мореход, обходящий свои владения, — они его явно не интересовали, и он, судя по всему, успел уже уйти далеко. По крайней мере, тяжелых шагов уже не было слышно.
Путешественники вернулись на широкую улицу — прямо напротив выхода из парка виднелись на той стороне другие огромные ворота. Как раз оттуда, с той стороны они и пришли, только не через ворота выходили, а через пролом в изгороди. Может, оно и к лучшему — чем-то жутким вело от этих ворот. Казалось, что это путь в один конец.
Отряд начал подниматься по улице в гору. Справа ограда парка вскоре кончилась. Миновали невысокий дом из коричневатого камня, а следующий — светлый, повыше — стоял на углу, на пересечении с другой улицей. Впереди на тумбе опять маячил тот лысоватый, с прищуром — теперь Кошка вспомнила, что его изображения в большом количестве попадаются на Красной Линии. Завернули за угол, обойдя разбитое стеклянное окно на первом этаже, за которым навалена была куча хлама. Кошка вздрогнула, заметив сидящую фигуру. Неизвестный был в порванной, запачканной одежде, но хуже всего было не это. У него не было головы, зато одна рука была приветственно протянута вперед. И ведь явно не мертвец — труп не мог сохранить такое положение. Было в нем что-то неестественное. Казалось, он вот-вот встанет.