— И я носил галстук, разумеется, — согласился Маккол. — Как все. Мы, кажется, не родились инспекторами?
— Не родились. Вытряхивайся из моего кресла.
Маккол нашел стул и придвинул его к столу. Ребус сел на свое место и снова взял галстук.
— Полицейская прищепка.
— Ты о чем?
— Об этой штуке. Кто еще носит такие?
— О, господи, откуда же я знаю?
Ребус бросил прищепку Макколу, но тот не поймал ее и поднял с пола.
— Прищепка для галстука, — произнес он.
— Я нашел ее в доме Ронни, — пояснил Ребус. — На верхней площадке лестницы.
— То есть?
— То есть у кого-то отстегнулся галстук. Может быть, когда тело перетаскивали вниз. Возможно, он принадлежал констеблю полиции.
— Ты думаешь, кто-то из наших…
— Просто предполагаю. Конечно, эту штуку мог потерять и кто-то из обнаруживших тело. — Ребус протянул руку, и Маккол вернул ему прищепку. — Наверное, стоит с ними поговорить.
— Джон, да что ты… — Маккол замолчал и кашлянул, не находя слов для своего вопроса.
— Пей свой виски, — примирительно посоветовал Ребус. — А потом можешь послушать запись и скажешь мне, похоже ли это на правду.
— А ты что будешь делать?
— Не знаю. — Он положил галстук сержанта в карман. — Подберу кое-какие болтающиеся ниточки.
Маккол налил себе виски.
Ребус вышел из кабинета, и с лестницы до Маккола донеслось:
— А может быть, пойду к черту!
— Да, простой пятиугольник.
Психолог доктор Пул, который, впрочем, пояснил, что на самом деле он — вовсе не психолог, а только лектор по психологии, — внимательно рассматривал фотографии, надвинув нижнюю губу на верхнюю в знак того, что не сомневается в своем заключении. Ребус играл пустым конвертом и смотрел в окно кабинета. На газоне Джордж-Сквер-Гарденс, залитом ярким солнцем, лежали студенты, вооружившись вместо учебников бутылками вина.
Ребусу было неловко. В высших учебных заведениях, будь то обычный колледж или Эдинбургский университет, где он находился сейчас, он чувствовал себя дураком. Ему казалось, что каждое его слово и движение здесь придирчиво оценивают и делают вывод: этот неглупый человек мог бы быть гораздо умнее, если бы не упустил свой шанс.
— Когда я вернулся в этот дом, — произнес он, — между двумя кругами были дорисованы знаки. Что-то вроде знаков зодиака.
Психолог подошел к стеллажу с книгами и стал что-то высматривать. Хотя найти этого специалиста не составило труда, извлечь из него пользу может оказаться непросто, подумал Ребус.
— Возможно, обыкновенная пентаграмма, — протянул доктор Пул, отыскивая нужную страницу и поднося книгу к столу. — Похоже?
Ребус посмотрел на иллюстрацию.
— То самое, за исключением мелких деталей. А скажите, много ли людей интересуется оккультизмом?
— В Эдинбурге? — Пул снова сел и надвинул очки на нос. — О да. Очень много. Посмотрите, как раскупаются билеты на фильмы о дьяволе.
Ребус улыбнулся.
— Когда-то я и сам любил фильмы ужасов. Но я имею в виду активный интерес — участие в оккультных действах.
Лектор тоже улыбнулся.
— Я понимаю. Я пошутил насчет фильмов. Масса людей думает, что оккультизм — это попытки вызвать Сатану. На самом деле оккультизм гораздо шире. Или уже, как посмотреть.
Ребус попытался вникнуть в суть сказанного.
— Вы знакомы с кем-нибудь лично? — спросил он.
— Я знаю только, что существуют группы, занимающиеся белой и черной магией.
— Здесь, в Эдинбурге?
Пул снова повеселел.
— Разумеется. В Эдинбурге и окрестностях шесть практикующих кружков. — Он остановился, что-то подсчитывая. — Пожалуй, даже семь. Слава богу, большинство занимается белой магией.
— Белая магия подразумевает использование тайного знания с добрыми намерениями?
— Верно.
— А черная?
Лектор вздохнул и внезапно заинтересовался чем-то происходящим за окном.
Летний день. Ребус стал вспоминать. Когда-то давно он купил альбом Г.-Р. Гайгера, цикл картин, изображающих сатану в окружении блудниц-весталок. Он сам не знал, зачем ему понадобилась эта книга. Она и теперь, наверное, стоит где-то у него на полке. Он вспомнил, как прятал ее от Роны…
— Есть в Эдинбурге одна секта, — заговорил наконец Пул, — практикующая черное колдовство.
— А они… Они приносят жертвы?
Доктор Пул пожал плечами.
— Мы все приносим жертвы.
Видя, что Ребус не смеется над его шуткой, он тоже сделал серьезное лицо и выпрямился на стуле.
— Может быть, приносят жертвы, традиционные для шабашей. Крысу, мышь, черную курицу… Но скорее все же пользуются символами. Не могу точно сказать.
— В доме, где мы нашли этот знак, — Ребус постучал пальцем по одной из фотографий, разложенных на столе, — было найдено также тело. Мертвое тело. — Он достал фотографии Ронни. Доктор Пул, нахмурившись, просмотрел их. — Смерть от передозировки героина. Ноги вместе, руки раскинуты. По сторонам две сгоревшие свечи. Это ничего вам не говорит?
Пул выглядел явно испуганным.
— Нет, — пробормотал он. — Вы полагаете, что сатанисты…
— Я ничего не полагаю, сэр. Я просто пытаюсь выяснить и сопоставить факты, не пренебрегая ни одной подробностью.
Пул задумался на несколько секунд.
— Возможно, один из наших студентов будет вам полезнее, чем я. Я и представить себе не мог, что речь идет о смертельном случае…
— Студент?
— Да. Я едва знаком с ним, но знаю, что он интересуется мистикой и приготовил в этом семестре большую и обстоятельную работу. Хочет писать курсовую по демонизму. Он на втором курсе, за лето они должны подготовить индивидуальный проект. Вероятно, он расскажет вам больше, чем я.
— Его зовут…
— Не могу сейчас вспомнить фамилию. Обычно он называет себя просто по имени, Чарльз.
— Чарльз?
— Или Чарли. Да, точно, Чарли.
Приятель Ронни. По шее у Ребуса пробежали мурашки.