Очередная поездка за припасами оказывается удачной. За ней следует поиск ходячих для экспериментов Милтона и нового боя. Уже между Шупертом и Диксоном. Губернатор разрабатывает планы по разведке и укреплению города. Мартинес погружается в дела с головой, машинально кивая встречающей его Дейзи, не слушая ее слов, но послушно пробуя ее еду, прикрывая глаза, когда она делает ему расслабляющий массаж, и идя с ней в постель. Даже новый мир ничего не меняет: мужчины хотят красивых женщин, а женщины – сильных мужчин. Он не думает о Минни. Совсем. Никогда. Думает только о том, что не думает о ней. Каждый день.
Холодная погода то и дело напоминает о приближающихся праздниках. Блейк решил, что людям нужно настоящее Рождество. Его дело решать, а их - выполнять. Вот только ни Мартинес, ни Диксон, ни Шуперт, ни даже Кроули горячего желания быть Сантами и выбирать непонятно что для праздника в магазинах, набитых летними товарами, не имеют. Но отказаться нельзя.
Навстречу бежит Тим, отлучившийся с поста. Мартинес замирает посреди улицы, вопросительно глядя на запыхавшегося парня, пытающегося отдышаться.
- Там! Под воротами люди. Двое. Мужчина и парень, просят пустить. И ходячие уже начинают собираться, - отчитывается бегло Тим, вопросительно глядя на Цезаря и приблизившегося к ним молчаливого Шуперта.
- Впускай обоих, обыщи и задержи. Сейчас Блейка найдем, он пообщается и решит вопрос, - кивает парню Мартинес и оглядывается на друга, который уже разворачивается в сторону дома Филипа.
Кабинет, как и все прочие помещения, совершенно пуст, но дом не заперт, значит, хозяин находится где-то здесь. Переглянувшись, мужчины замирают на месте, слыша какую-то мелодию. И голос Блейка. Необычный голос, словно он кого-то уговаривает. Кого-то близкого. Неслышно Мартинес с Шупертом идут на звук, снова переглядываясь – возможно, шеф среди дня решил отвлечься на любовные утехи. С кем-то, кроме Роуэн, которую они несколько минут назад видели на улице.
Застывая у закрытой комнаты, помощники не решаются побеспокоить своего лидера, но спустя минуту колебания Мартинес нажимает на ручку двери, аккуратно приоткрывая и видя сидящего в кресле Блейка. Который занят расчесыванием волос ребенку. Маленькой девочке. Приподняв бровь, Цезарь успевает отогнать от себя мысль о странностях Губернатора, торопливо решая, что это все – не его дело. Пусть что хочет, то и делает с этим неизвестным ребенком. В конце концов, это их не касается. Им нужно только доложить.
- Новенькие. Двое. У ворот, - подает голос Шуперт и едва сдерживает ругательства, видя повернувшегося на звук ребенка.
Мартинес невольно кладет руку на оружие, замирая и с трудом отрывая взгляд от вырывающейся из рук Блейка девочки. Если это существо еще можно так назвать. Судя по виду Губернатора, он готов защищать ребенка до последнего. Смотрит на подчиненных испытующе, и они оба – плечом к плечу – понимают, что Блейк без колебаний убьет обоих, увидев хоть тень сомнения на лицах. Лицах, которые превращаются в каменные маски. Глаза тактично отводятся в сторону. Позы – покорное ожидание ответа. Ни малейшего удивления. Они ничего не видят, не слышат и не знают. И слишком многое понимают. Даже где-то сочувствуют. В чем-то вдруг понимают его.
- Обыщите, поговорите, я буду через несколько минут, - нетерпеливо кивает помощникам Блейк после пары минут молчания, нарушаемого только рычанием ребенка, на голову которого уже накинут такой издевательски-светлый мешок.
Они кивают в унисон и молча выходят. Поглядывают друг на друга искоса. Но желания обсуждать это – нет. Наверное, в такой ситуации стоило бы вспомнить что-то свое. Вот и Шуперт сочувствующе косится в сторону Мартинеса. Потерявшего жену и двоих детей. Отличная сказка, которая помогает с каждым новым знакомым. Даже Блейк поверил.
Цезарь прекрасно помнит, как придумал эту байку. Спасшись из города, кишащего вдруг превратившимися в ходячих людьми, и укрывшись в лесу. Встретив небольшую группу людей и у костра рассказав им о своей любимой жене и двух прелестных малышах. Да он сам едва не прослезился от жалости к себе, представив ту идеальную семью, которой у него не было и уже не будет. И которая ему даже не нужна. Те люди проснулись наутро без гостя, некоторого оружия и запасов еды. Мартинес был слишком голоден и слишком хотел жить, чтобы думать о чужаках. Не убил ведь - совесть чиста.
А потом вдруг оказалось, что эта история срабатывает во всех случаях, когда нужно произвести положительное впечатление. А производить такое впечатление сейчас – нужно всегда. Кто знает, когда и с кем это может пригодиться? Да и с женщинами отлично прокатывает. С Дейзи все и закрутилось именно с его повторения этой байки расстроенной расставанием с Блейком девушке. Она плакала и жалела бедного Мартинеса, а он, пьяный, с трудом сдерживал смех, видя, как охотно она избавляется от одежды, чтобы утешить его.
Они с Шупертом приближаются к воротам и делают вид, что ничего не произошло. Не думать – они уже давно умеют. Это не так сложно. Очень даже просто, стоит только попробовать. И понять, что именно от этого умения зависит жизнь и благополучие. Хэйли активно строит глазки перепуганному и растрепанному пареньку по имени Гарджулио, а Тим ведет беседу с мужчиной лет сорока. Не родственники – просто были в одной группе, остальные члены которой на днях погибли. Ворота города показались незнакомцам входом в рай. А уже спешащий к ним Губернатор с беззаботной улыбкой на губах убедит в этом новеньких окончательно.
Спутанные каштановые волосы ребенка не выходят из головы, несмотря ни на что, и Мартинес ловит себя на том, что находит дела рядом с библиотекой. Поглядывая нетерпеливо на дверь и ожидая закрытия. Минни выходит из здания уже в сумерках незадолго до наступления темноты. Помнит о комендантском часе, торопливо шагая по улице и не замечая следующую за ней по пятам фигуру Мартинеса. Который даже не думает о том, что Дейзи по привычке ждет его у квартиры. Он ведь ее не звал? А значит – это ее проблемы.
- Эй, красавица, гостей принимаешь? - заходит Цезарь за девушкой в подъезд и смеется при виде испуга на ее лице. - Намаялся за день, вот, думаю, кто, как не ты, меня вкусным горячим ужином накормит.
Она задумчиво прикусывает губу, смотрит испытующе и, понимая, что ничего поделать с Мартинесом не сможет, достает ключи. Входит в квартиру и настороженно оглядывается, словно боится, что здесь есть что-то, что нельзя увидеть гостю. Спустя пару минут расслабляется и даже выдавливает из себя улыбку. Короткую и почти болезненную.
Цезарь с интересом осматривает ничем, кроме разбросанных вещей, непримечательную комнату. Идет вслед за девушкой на кухню, заглядывая в открываемый ею холодильник, не видя ничего приготовленного. Смеется сам над собой – не везет ему на умеющих и любящих готовить женщин. Минни тем временем ловко открывает пару банок с консервами, режет хлеб небрежными кусками, заливает кофе прямо в чашках кипятком и плюхает это все на стол. Каким-то образом забирается на стул прямо с ногами и начинает есть, не дожидаясь гостя.
- Понял – гость я непрошенный, ни на что более рассчитывать не могу, да? Ну ладно, чего ты? Если мое общество настолько неприятно, я уйду.
Она только пожимает плечами безразлично и с улыбкой косится на Мартинеса, со вздохом приступившего к еде. В глазах – смех. Девушка отдает себе отчет в том, что Цезарь привык к несколько другим ужинам, и показывает сразу - от нее он такого ждать не должен. Он ест консервы с давно уже несвежим хлебом, запивая отвратительным кофе, и жалеет о том, что пришел сюда.
Ну, увидел он, как живет эта ничем не примечательная девушка, ну и что? Легче ему стало? Он потерял к ней, наконец, этот странный, болезненный и ненормальный интерес? Он сейчас выйдет за двери холодной, плохо освещенной квартиры и теперь уже окончательно забудет о странной библиотекарше?
Мартинес снова окидывает взглядом помещение, почему-то отмечая отсутствие бутылок с выпивкой, которых у Дейзи было немало – на любой вкус и случай. Здесь нет ничего сладкого – даже самых обычных леденцов. Хозяйка не сладкоежка? Или пришло время признать, что не все жители города живут так, как он и блондинка, распоряжающаяся некоторыми продуктами по своему усмотрению?