— Все-таки ты моя, — пробормотал он уже тише. — И мне не нравится, когда на тебе рубашки чужих мужчин. Ты должна носить только мои рубашки и только в моем доме…
— Еще чего, — фыркнула я, но уже без иронии.
— Пока у меня еще есть время, я обязан решить, как мне защитить тебя, — продолжил он серьезно. — Пять лет — большой срок, если речь идет об угрозе твоей жизни. Ты в опасности, а я с завтрашнего дня не смогу быть рядом и присматривать за тобой…
— Так-так, — я резко вырвалась из его рук, подбоченилась. — Ничего не понимаю! Куда это ты собрался на ближайшие пять лет и что мне угрожает? Преследование твоего Клана, желающего убрать меня?
— Нет, у Клана к тебе больше нет претензий, Шеба. Я об этом позаботился. Мое наказание в какой-то мере станет и твоим… Не хмурься, я сейчас все объясню. Понимаешь, я — сын Лорда, и казнить меня за столь незначительный в глобальных масштабах проступок, естественно, никто не станет. Но кара — обязательна, пусть и символическая. Таковы наши законы. Старейшины сошлись на том, что ближайшие пять лет я проведу в заточении, лежа в каменном саркофаге в подвале отцовского замка, без пищи и права на общение с другими вампирами, даже с родственниками. Среди Кланов такое наказание называется Тихим Безумием. Многие заточенные сходят с ума, не выдерживая многолетнего одиночества, голода, телесных и душевных мук… Нет, заживо погребенные вампиры не умирают, но со временем тела их высыхают, а разум впадает в подобие забытья — и при этом пленники невыносимо страдают… Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать твою жалость, нет — но ты должна быть готова к тому, что может с тобой произойти. Видишь ли, котенок… поскольку теперь мы телепатически связаны и контакт усиливается в ночное время, ты будешь испытывать часть моих страданий, чувствовать меня на любом расстоянии. У нас будут общие сны, мысли, ощущения. Не всегда и не так сильно, как если бы ты испытывала муки заточения на себе, но и это будет далеко не приятно. Я хочу, чтобы ты постепенно научилась «закрываться» от меня, гнать прочь мысленный зов. Старейшины знали, что делали, объявляя свое решение. Знали, что и ты будешь страдать… Я настаивал на том, чтобы тебе оставили жизнь, и добился согласия. Между прочим, твой брат тоже просил за тебя.
— Не может быть! — воскликнула я с горькой иронией. — А ведь еще сегодня он был готов выпустить мне кишки — в угоду ненаглядной Урсуле! Семейка клыкастых уродцев, пиявки недоделанные…
Губы Люция тронула легкая усмешка. Он склонил голову, и глаза его мягко замерцали — словно лунный свет отразился в черной воде.
— Вижу, тебя ничто не способно изменить, котенок. Даже став одной из нас, ты по-прежнему ненавидишь вампиров…
— Люций, многие люди ненавидят друг друга, хотя они — одной расы. Почему такого не может быть и между кровососами? Принадлежность к тому или иному биологическому виду не избавляет нас от законов морали, не так ли? И я никогда не протяну руки помощи вампиру, который этого не заслужил — будь он трижды моим собратом по крови! Помнится, когда я еще была человеком, я пыталась спасти крошку Лолли — наплевав на то, кто он такой. Черт, да я даже шею ему подставила!
— Ты и себя тогда спасала, — заметил вампир. — Но ты права: никогда не понимал твоей странной привязанности к Лолиту…
— …Как и я — твоей привязанности к Рэй, — буркнула я и прикусила язык: не хватало еще, чтобы этот надменный кровопийца убедился в моей ревности и окончательно распоясался. — Короче, оставим это. Если моя безопасность — единственное, что тебя сейчас волнует, можешь успокоиться — на днях я улетаю туда, где мы с Виком сможем быть вместе… Это один из островов-колоний для вервольфов. Там меня искать не будут. Ты доволен?
— Что ж, примерно такого поворота событий я и ожидал, — помолчав, сухо ответил он. — Ты вернешься к Виктору… Да, он и его друзья сумеют тебя защитить. Но ты уверена в своих к нему чувствах, котенок? Ты любишь его? Любишь так же, как меня, всем сердцем, без памяти, до потери пульса? Сумеешь ли ты забыть меня, будешь ли счастлива в его объятиях?
— А это уже не твое дело, — вызверилась я мгновенно. — Оставь эту лирику про поцелуи и объятия для втюханных в тебя дурочек! Если ты подзабыл, я помолвлена — и та ночь в твоем доме — самая крупная ошибка в моей жизни! Спать с вампиром, с заклятым врагом, убийцей, больным извращенцем, нелюдем — как я, я, Шеба Дикая Кошка могла до такого докатиться!
— Девчонка! — прорычал Младший Лорд с такой яростью, что волосы на моей голове дружно встали дыбом. Ледяная волна озона хлестнула меня по щекам, и уже в следующее мгновение я оказалась прижата к стене — в стальных тисках рук вампира.