Потому что согнувшийся в приступе боли полукровка вдруг резко развернулся всем корпусом и, не разгибаясь, ударил меня ногой в живот. Аккурат в то место, которое вчера облюбовал для удара вампир.
Точно пружиной подброшенная в воздух, я перелетала через дорогу и рухнула всем позвоночником на асфальт, обдирая и тонкую ткань майки, и кожу на бедной своей спине. Трудно сказать, какая боль была сильнее — в животе или проехавшихся по асфальту лопатках. В глазах было темно, и только стекавший по моему лицу дождь говорил о том, что я еще жива. Застонав — неужели этот жалкий писк вырвался из моего горла? — я перекатилась на бок, и меня скрутило в приступе сильнейшей рвоты. Вот и хорошо, подумалось мне, что я так и не поужинала.
Стоя на четвереньках в холодной луже под проливным дождем, я сплевывала горькую, как вся моя жизнь, желчь, смешанную с алкоголем. Краем глаза я видела неотвратимо приближавшиеся ко мне сзади ноги полукровки. Вставай же, Шеба! Ну! Дерись, котенок!
Подняться мне помог тяжелый носок сапога Джоя, лениво ткнувший меня в бок. Закусив губу, я уперлась коленом в асфальт и медленно, слишком медленно, встала на ноги. Меня шатало, как безобразно пьяного матроса. Мир виделся точно в пелене — и дело было вовсе не в дожде. Подняв голову, я посмотрела в желтые глаза Медведя. Пощады в них не было. Кажется, я таки сломала ему нос — вся нижняя часть лица парня была залита кровью, которую не мог смыть даже дождь. Осклабившись в зубастой ухмылке, Джой сплюнул тягучую струю крови и поманил меня пальцем.
— Ну же, детка!
— Иди в задницу, — хрипло выдохнула я, немыслимым усилием разгибаясь. Живот взорвался фейерверком боли. Господи, как больно, больно…
Что ж, если я сдохну, то сдохну красиво. И у надменного Люция, стоящего у края дороги, не будет повода считать меня трусливым котенком, не умеющим держать ответ за свои поступки.
Интересно, Рэй будет плакать над моей могилой?..
Джою, видно, надоело, ждать моего удара, поэтому он первым ринулся на меня. Гора мяса… На этот раз его кулак почти достиг своей цели — я поймала его в сантиметре от своего носа. Прозевай я удар — и мое, пусть и не самое миловидное, личико смялось бы в одну кровавую кашу. Арк всегда хвалил меня за молниеносную реакцию…
Заученным за долгие годы приемом я крутанула Джоя за запястье, намереваясь перебросить его через себя. Раньше этот прием у меня получался независимо от весовой категории противника — тут дело не в массе, а в правильном приложении силы. На этот раз не вышло.
Легко перевернувшись в воздухе, Медведь приземлился на ноги и, прежде чем я успела развернуться к нему лицом, ударил меня каким-то скользящим ударом по груди. Я отклонилась, едва не сделав «мостик», но слишком медленно. Страшные когти полукровки прошлись чуть ниже, чем он метил, и впились в правый бок. Четыре длинных глубоких полосы расчертили алым мою кожу; майка мгновенно пропиталась кровью. Ощущение было такое, словно под ребра мне вогнали сразу четыре острейших кинжала. Я упала на одно колено, зажав ладонью хлеставшую из ран кровь. Лужа подо мной стремительно окрашивалась красным.
— Нечестно! — заорал где-то сбоку Арк. — Он использует силу оборотня! Дайте Кошке оружие!
— Умолкни, Каратель. — лениво посоветовал ему голос Линна, после чего послышались приглушенные звуки какой-то борьбы, и у ног моих вдруг что-то звякнуло. Опустив голову, я увидела на мокром асфальте блестящее лезвие ножа. Молодец, дружище… Я коснулась прохладной стали дрожащими пальцами.
— Прости, Кошка, я должен это сделать. — ухватив меня за шиворот, точно котенка, Джой рывком поднял в воздух мое обмякшее тело. Широко расставленные желто-зеленые глаза с вертикальным зрачком оказались совсем близко, и в них я увидела крохотное отражение собственного лица. На мгновение не стало слышно ничего, кроме шума ночного дождя.
— И ты… прости… Джой.
И я вогнала нож ему под ребра, туда, где билось почти человеческое сердце. Глухо вскрикнув, полукровка начал заваливаться набок, все еще не разжимая хватки и увлекая меня за собой. Вот так, сцепившись в смертельных объятиях, мы вместе упали в холодную воду — черт, дождь, похоже, залил весь мир! Джой — снизу, я — ему на грудь. Парень еще дышал, хотя я была уверена, что задела сердце — живучая тварь! Расширенные глаза неотрывно смотрели в мои, постепенно угасая, и пальцы судорожно оплели мое запястье, выкручивая его, ломая… Тело Джоя билось в агонии, а я орала от боли, не в силах высвободиться, слишком слабая, чтобы сопротивляться.