— И еще бы столько!
— Не лукавь. Я знаю, как тебе меня не хватает. Чувствую. Это же зов крови…
— Иди к дьяволу!
— Непременно. Но не сейчас. Хочешь, скажу, почему ты пятую ночь кряду напиваешься и бродишь одна по Черному Парку? Почему слоняешься по трущобам, как побитая собака, и скулишь от одиночества? Почему задираешь любого бродягу, лишь бы подраться и выплеснуть грызущую тебя тоску? Хочешь, Шеба?
Я скрипнула зубами. В глазах все поплыло от ярости. Свою и без того потрепанную гордость я не позволю кусать даже собственному клыкастому братцу. Резко запрокинув голову, я что было силы вмазала затылком Фэйту в переносицу. Хватка тотчас ослабла, и уже через секунду я стояла перед братом, обнажив меч. Фэйт скорчился, обеими ладонями зажав нос, и сквозь пальцы его струилась кровь, черная в лунном свете. Впрочем, кровотечение унялось быстро. Выпрямившись, вампир брезгливо вытер руки о стильную замшевую куртку (братец всегда был щеголем) и уставился на меня с неприкрытой злобой. В хищных зеленых глазах, которые словно были отражением моих собственных, разгорались красные икры.
— Родная кровь, а, Шеба? — процедил он, осклабившись в нехорошей ухмылке. Тускло блеснули аккуратные, но чертовски острые клыки. Уже в сотый, наверное, раз я подумала, сможет ли Фэйт укусить родную сестру. Почему нет? От нашего родства остались лишь воспоминания, да и те причиняли слишком много боли нам обоим. Я ненавидела Фэйта, а он меня стыдился…
Фэйт тряхнул волосами — водопадом живого огня — и нарочито медленно поднял руку к рукояти торчавшего из-за спины меча. Узкий клинок серебряной змеей пополз из ножен. Казалось, сталь не отражала, а впитывала холодный лунный свет. У вампиров были красивые мечи — длинные, изящные, чуть изогнутые. Оружие людей принципиально отличается от оружия нежити. Наши мечи широкие, грубой формы, исключающей всякий намек на изящество — но одним таким мечом можно без труда разрубить надвое самого вервольфа. При определенной силе и навыке, разумеется. Мне с моим ростом и комплекцией об этом мечтать не приходилось. Что ж, для доброй драки хватало и тех нехитрых приемов, каким обучил меня Арк. А драки, как видно, сейчас не избежать…
Я слегка опешила. Неужели вампир собрался решить дело сталью, а не клыками? Что ж, в таком случае братец не нарушит закон. Впрочем, для меня это не играло особой разницы — Фэйт запросто надерет мне задницу. Вопрос лишь в том, как долго я сумею ему противостоять…
— Шеба? — вопросительно промурлыкал Фэйт, глаза которого уже целиком были охвачены красным огнем.
Одним отточенным движением я рванула меч из ножен. Мы, люди, традиционно носим их на поясе, в отличие от вампиров. За плечом такую тяжесть не потаскаешь…
Мы замерли с обнаженными мечами по обе стороны аллеи, и разделяла нас лишь узкая полоса лунного света. Впрочем, она пролегла между нами в ту ночь, когда Фэйт избрал путь вампира… Я ощущала странное спокойствие — остатки хмеля выветрились из головы, уступив место холодной, как лед, ненависти. Ненавижу тебя, Фэйт, брат мой, за то, что у тебя такие же глаза и волосы, как у меня, за то, что в жилах наших когда-то бежала одна кровь, за то, что ты…
— Кровосос проклятый, — я чуть шевельнула губами, но он услышал, криво усмехнулся. До чего же у него белая кожа — почти голубая в лунном свете, как маска трупа. И все равно он по-прежнему красив, мой брат. У него черты нашего отца, глаза и волосы матери. И моя улыбка. Нет!
Рев байка вспорол сонную тишину ночи раньше, чем я успела занести меч. Свет фар полоснул меня по глазам; Фэйт прикрыл лицо рукой и бесшумно отступил в тень деревьев. Лишь светлячки глаз, вновь ставших зелеными, выдавали его присутствие. Выругавшись, я опустила меч и повернулась к затормозившему у ограды байку, уже зная, кого увижу.
— Кошка! — хрипло окликнул меня Арк, почти сливавшийся с темнотой в своем кожаном комбинезоне. Лишь белые волосы отсвечивали лиловым в свете луны. — Я знаю, ты здесь! Чеши сюда, немедленно!
— Вот дьявол, — скрипнула я зубами и торопливо вернула меч в ножны. Уходя, оглянулась через плечо — два зеленых светлячка почти угасли во тьме.
— До скорого, сестренка. — прошелестело где-то в кронах деревьев, и я поняла — Фэйт ушел. Надолго ли?
Арк с подозрением уставился мне в лицо, когда я вынырнула из кустов, как черт из табакерки.
— Опять надралась? — наконец, констатировал он.
— Ты мне кто — папочка? — огрызнулась я.
— Бог миловал. Выпороть бы тебя, Кошка, чтоб не шаталась по подворотням, да еще и в полнолуние…
— Это не Пустошь.
— И что с того, детка? Я не о вервольфах, ты же знаешь.