– Например, вы? – Эрика расширенными глазами смотрела на Илзе. – И с силами вы тоже общаетесь? Та штука, типа медведя…
– Да, милая. Я вижу знаки и могу просить такие силы о помощи. Ну, и ещё по мелочи.
– Вы колдунья? Вёльва[3]?
– Можно сказать и так. Ты веришь мне?
Эрике явно было не по себе.
– Мне страшно. Там, возле Бастиона, я думала, что медведь убьёт нас…
– Не бойся, милая. Люди боятся того, чего не понимают. Тебя я научу понимать и работать с этими силами. Если, конечно, захочешь.
– А почему я?
– Силы выбрали тебя, милая. Мне был знак – помочь тебе.
Эрика замялась.
– А если я не хочу? Мне только четырнадцать лет, я ведь ещё подросток?..
– Я помогу и научу тебя всему, что знаю. В первую очередь тебе нужна защита. Те силы, которые не хотят, чтобы ты справилась с предназначением, будут мешать. Как сегодня.
– Так это что, они на нас не просто так напали?..
– Нет, милая. Теперь всё будет не просто так.
Эрика тоскливо вздохнула.
– Я расскажу об этом папе. Он всё знает и может.
– Конечно, расскажи. – Тут уже настал черёд вздохнуть для Илзе. – Только я сомневаюсь, что он поймёт, как поступить. Знаешь, что? Если ты решишься, то приходите вместе с ним сюда. Или нет… Лучше ко мне домой. Я возьмусь учить тебя, и это бесплатно, что немаловажно. – Она слегка улыбнулась. – Возьми мою визитку.
Эрика положила карточку, которую ей протянула Илзе, в карман.
– Хорошо, я поговорю с папой об этом. Вы проводите нас домой?
– Естественно! Подождёшь меня пять минут?
– Ага. – Эрика взяла ещё печенье, запив остывшим кофе. – Можете звать меня Рике. А брата – Улле.
– Замечательно! – обрадовалась Илзе. – А меня можешь звать Илзе. И не смотри на возраст, в душе я совсем девчонка, – и она, совершенно неожиданно для Эрики, звонко рассмеялась.
Глава 3. Знаки
1
– Папа! – Рике прижалась к груди отца. От него привычно пахло портом – машинным маслом и рыбой, одеколоном и табаком.
– Ри! – он неуклюже обнял дочь. – Всё хорошо?
Девочка подняла голову и чмокнула отца в подбородок. Его щетина, отросшая за день, привычно царапнула Рике нос.
– Да, пап, всё нормально. – Она улыбнулась, убирая со лба непослушную прядь. – Мы с Улле быстро добрались, хотя там на улице такое творилось!.. – Рике сделала большие глаза.
Улаф, выйдя в коридор, бочком подобрался к отцу и обнял его сбоку.
– Вот хорошо, я волновался за вас. – Ларс Тьоре, высокий, сильный, подхватил сына на руки и прижал его голову к своей. Улаф разулыбался, довольный отцовской лаской.
– Я звонила несколько раз, а ты трубку не брал, – с упрёком сказала Рике, отступив на шаг.
– Ри, у нас запарка возникла на причале, и я сотовый в офисе забыл, – отец виновато протянул к ней руку, и Рике сразу оттаяла.
– Ну ладно, ничего страшного ведь не случилось.
– Вы знаете, что происходило в городе? Новости смотрели? – отец и Улаф, наконец, оторвались друг от друга, и Ларс стал раздеваться, – снял куртку и ботинки.
– Смотрели, но там ничего не понятно. Сказали, что жители города вышли на митинг против приезжих из Ближнестана, а полиция их хотела прогнать, а они начали драться с полицией… А почему люди против беженцев, они ведь к нам убежали от войны?.. А мы их принимаем, потому что им негде жить, а люди их даже не видели, но хотели прогнать… А, пап?..
– Ох, дочь, все сложно, – отец невесело покачал головой. – Давай, ты покормишь меня ужином, а я постараюсь объяснить.
Рике выставила на стол селёдку, картошку в мундирах и подогрела шкварки. Отец с аппетитом принялся за еду. Улаф забрался к нему на колени, болтая ногами. Рике привычно залюбовалась отцовским профилем – Ларс Тьоре, голубоглазый блондин с лицом средневекового викинга, нравился женщинам.
– Понимаешь, – начал он, – беженцы едут к нам из стран, где много лет идет война. У них там нет ни закона, ни правил – у кого автомат, тот и прав. И у нас они начинают решать свои проблемы таким же образом. Им приходится долго привыкать к мирной жизни.
– Понятно, – Рике положила подбородок на сцепленные в замок кисти рук. – Надо, чтобы с ними работали психологи, да?
– Это еще не всё. – Отец отправил в рот очередную картофелину, заев ей кусок селёдки. – В их краях – другая религия, причем самые мрачные её версии. Там жёсткие правила для женщин, как им одеваться, как себя вести. И когда они смотрят на наших женщин, то видят не раскрепощённых свободных людей, а блудливых распутниц, не уважающих мужчин, заслуживающих наказания. На этой почве очень часто происходят сексуальные преступления, насилие над женщинами. Да и однополая любовь у них карается смертью, а у нас она в порядке вещей. Если пара геев наткнется на компанию таких приезжих, то их могут и убить.