– А кто здесь живет? – спросил офицер.
– Лунд, – ответил ему мужчина, который сказал, что хозяйки нет дома. – Госпожа Илзе Лунд. Одна живет, дети у ней разъехались. Вот к дочке в Осло свидеться укатила.
По спине Рике пробежал холодок. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса из Страны чудес.
– Ри, солнышко, а как же ты нашла Улле? – Отец внимательно смотрел на дочь.
– Пап, поехали домой, я по дороге расскажу, – Рике уселась в машину, уже понимая, насколько дико будет выглядеть история с навигатором. И принялась срочно сочинять на ходу. – Мы с ним раз тут гуляли, и я решила поискать, вдруг он мог забрести сюда снова… А потом смотрю – калитка приоткрыта, ну я и заглянула.
Уже ближе к ночи, когда всеобщее возбуждение пошло на убыль, а Улаф был по двадцатому разу обласкан пополам с нравоучениями о том, как нехорошо уходить из садика самому, девочка вытащила из ящика стола визитку, которую дала ей тогда странная женщина. На белой карточке с розовой каймой значилось: «Илзе Лунд, дипломированная медсестра. Забота и уход. Все виды медицинских процедур. Тролльхавен, Ладегерд-Атлантистен, 45». И телефон.
Посидев с минуту, Рике дрожащим пальцем набрала номер.
Глава 4. Серый запах тревоги
1
Рике исполнилось восемь, когда родился Улаф. За полтора года, что Ирма жила с ними, она уже привыкла к новой женщине в доме, хотя ни разу не назвала ее «мамой». Да и сама Ирма была ласкова к падчерице, так рано оставшейся без матери. Но свой ребёнок – это свой ребёнок.
В день, когда отец привез Ирму из клиники с маленьким одеяльным свертком в руках, Рике взревновала, закрылась в комнате, и не хотела никого видеть. Ирма, занятая материнскими заботами о младенце, не обиделась. Она понимала чувства приёмной дочери. А чуть погодя отец постучался к Рике и поговорил с ней. Вскоре девочка вышла к родителям и впервые взглянула на братика.
Улле рос, как все младенцы, – с ночными бдениями, плачем и газиками, с узнаванием родных лиц и забавным лепетом. Он смешно ползал по полу – подогнув одну ножку и вытянув другую, быстро загребал руками и стремительно перемещался по дому. Когда брат в первый раз пошёл сам, он бегал по гостиной от стола к дивану, смеясь, а Рике страховала его, чтоб не упал.
Он разбрасывал игрушки сестры и рвал её книжки. Рике иногда выходила из себя, но не срывалась на брате. Если становилось невмоготу, она колотила подушку на кровати.
Шли месяцы, и девочка уже не представляла времени, когда Улле ещё не было в их жизни. Приходя из школы, Рике посвящала младшего брата в тайны букв и цифр. Преисполненная гордости, она объясняла Улафу, почему небо синее, отчего бывает прилив, что такое звёзды и как устроен человеческий организм.
В четыре Улле освоил двухколёсный велосипед и шустро колесил на нем по участку и детской площадке. Мальчик рос активным и любознательным. Дружелюбие и лёгкий характер помогли ему обзавестись множеством друзей в садике и среди соседских детей.
Улаф живо интересовался всем, что работает и движется – часами, механизмами, автомобилями, поездами. Отец водил их с Рике в Технологический музей, и там мальчик долго мог разглядывать, как крутятся шестерёнки, цепляются друг за друга зубчатые передачи, разжимаются пружины или ходят поршни. Особый восторг у него вызвала постоянная экспозиция «Механизмы Леонардо», где воссозданные по чертежам великого италийца машины можно было трогать, и делать с ними всё, на что хватало фантазии.
– У нас хороший потенциал, – посмеиваясь, говорил Ларс Тьоре.
В тот субботний летний день с утра ярко светило солнце. Отец был на работе в порту, Ирма и Рике, в шортах и топиках, копались во дворе на клумбе, высаживая купленную на днях новую рассаду. Девочка помогала мачехе, подавая картонные горшочки. Колхикумы, объясняла Ирма, красивые неприхотливые цветы, а зацветут они в сентябре, когда большинство растений уже сбрасывают листву. Улле играл под росшим за домом старым дубом, катая свои машинки.
Часам к одиннадцати небо быстро затянуло облаками, поднялся ветер, становившийся всё сильнее. Неподалёку громыхнул гром. Ирма сняла перчатки и вздохнула.
– Гроза будет. Ри, сполосни, пожалуйста, инструменты, и отнеси их в сарай, а я приберусь на клумбе и дорожке. Улле! – повысила она голос. – Собирай игрушки и давай-ка в дом!
– Сейчас, мам! – отозвался Улаф. Он бросил свои машинки и забрался на качели, которые отец приладил на нижнюю ветвь дуба, удобно отходившую от дерева под прямым углом на высоте пары метров. – Минутку покачаюсь!