Серая кошка присела на камне, вытянула мордочку над водой и рассматривала свое отражение. В этом не было ничего странного: с зеркалами она была знакома. Но из-за ряби на поверхности воды ее изображение было расплывчатым. Она протянула лапку, и, в противоположность зеркалу, лапа прошла внутрь изображения, во влажную среду. Киска выпрямилась, явно недовольная. Решив, что с нее хватит, она потрусила к дому по мокрой траве. Там, бросив на черную кошку выразительный взгляд, из которого ясно было, как она ее ненавидит, серая уселась перед огнем, спиной к сопернице, настороженно наблюдавшей за ней с кресла.
Серая кошка вернулась к пруду, к своему камню. Сидя на камне, она заметила, что это дерево — любимое место птиц, которые, как только она ушла с полянки, слетелись к воде, пили, играли в пруду, летали через него взад и вперед. Теперь серая кошка посещала пруд ради птиц. Но она никогда не поймала там ни одной птички и даже, по-моему, вообще не поймала ни одной за все время пребывания в коттедже. Может, потому что котов там было множество и птицы их остерегались?
Когда ночью едешь по проселочным дорогам, в луче света от фар всегда оказываются коты: коты на живых изгородях; коты, охотящиеся за мышами; коты, выбегающие трусцой из-под колес; коты на воротах; коты на оградах.
В первую неделю нашего проживания в коттедже, который, по сути дела, представлял собой уединенное убежище, отлично спрятанное за деревьями и оградами от дороги и других домов, несколько котов заходили посмотреть, что за люди тут поселились и нет ли у них котов.
В середине ночи я увидела, как в открытом окне исчезает чей-то рыжеватый хвост. Кот, решила я и снова уснула. На следующий день, однако, в магазине мне сообщили, что из Дартмура приходят лисы, охотятся за котами. Рассказывали самые жуткие истории о лисах и кошках. Но в сельской местности котов дома не удержишь; там столько котов, что кажется, им нечего бояться ни лис, ни кого-то другого.
Рыжий хвост, как оказалось, принадлежал красивому рыже-коричневому коту. Его выгнала из нашего коттеджа серая кошка, которая к тому времени решила, что коттедж — ее собственность. Вскоре она уже отгоняла посетителей от ворот, стоявших в ста ярдах от самого дома. Коттедж и поля вокруг него теперь стали территорией серой кошки; и мы могли наткнуться на нее, когда она грелась на солнышке в высокой траве на небольшом поле повыше дома или лежала, свернувшись клубком, на длинном поле пониже дома, где имелись заболоченные участки и куда птицы слетались на водопой.
А потом произошло настоящее нашествие. Упали заборы с одной стороны участка, и когда однажды утром я собралась разжигать огонь в камине, то обнаружила обеих наших кошек на подоконнике, в состоянии временного перемирия, потому что за окном с грохотом и треском неуклюже двигались и мычали большие вонючие животные, каких они до сих пор никогда не видели. Черная кошка издала печальный глухой стон: «Кто это? Они такие большие! Мне не справиться, прошу помощи!» А серая кошка вызывающе орала, сидя в безопасности на подоконнике. А все объяснялось просто: это стадо рогатого скота с ближайших полей прорвалось через заборы и растеклось от дома до пруда и дальше, на длинное поле, на котором, как они наверняка были в курсе, уже созрел для них подножный корм. Никто не мог помочь мне выгнать скот, это произошло гораздо позже, к концу дня. Куда же подевался фермер? Животных было штук пятьдесят, и они чувствовали себя как дома; а кошки наши просто обезумели. Короткими сердитыми перебежками они метались между подоконниками, выбегали из дома и горько жаловались, пока не пришла помощь. Страшных огромных животных выдворили назад, на поля. Опасность миновала. Кошки явно сообразили, что животные такого рода не представляют для них угрозы. Потому что позже, через пару дней, ворота остались открытыми и с болот к нам забрели пони, но кошки не стали жаловаться, даже не испугались. Восемь маленьких пони паслись в старом саду, а серая кошка пробралась к ним в сад, уселась на каменную стенку и с интересом наблюдала. Со стенки она бы вряд ли слезла, но ей было интересно, и она там торчала, пока пони не решили убраться.