Из пляшущих теней вынырнула гибкая фигурка и Зебба, с довольной мордочкой, чмокнула меня в щёку. Потом, не говоря ни слова, потащила за собой. В волосах сестры застряла колючая ветка с мокрыми шариками ягод и рассмеявшись, я сняла её, отбросив прочь.
— Нравится? — спросила сестра, когда мы перепрыгнули тело толстого бородача, распростёртое поперёк тропинки, — может мне ещё удастся превратить мою сестрёнку в настоящую охотницу?
— Вряд ли, — она скорчила недовольную гримаску и я поцеловала её руку, — но всё равно, спасибо. Тут так красиво! И ты, такая красивая!
— Кто бы говорил, — но Зебба не могла скрыть удовольствия, — так, смотри, они пытаются выбраться наружу и некоторые почти добрались до края лабиринта.
— Это им поможет?
— Не-а, — она рассмеялась, — просто, здесь всё было намного веселее. Когда я выпрыгивала, они даже на задницы падали, а один и вовсе обмочился. Ладно, гляди: вон там — бегут двое, а там — ещё один. Он — твой. Давай, сестрёнка, погоняй этот мешок с дерьмом.
Мгновение назад кошка была рядом и вот тени уже поглотили её, превратив в смутное пятно, исчезнувшее в тонком пунктире дождя. При вспышке очередной молнии я успела заметить изящный силуэт, скользнувший за камень.
Ну ладно, пойдём гонять мешки.
Сестра, как обычно, оказалась права: несколько десятков шагов, пара крутых поворотов между колючими мшистыми глыбами и перед глазами открылось чистое, без единого деревца, поле. Далеко, в стороне, виднелась тусклая полоска дороги, а совсем рядом петлял неглубокий овраг, по дну которого, судя по звуку, мчался бурный поток.
Прямо, передо мной, стоял худой человек в рубашке без рукава и кожаных штанах, состоящих, казалось, из одной большой прорехи. В костистой ладони мужчина сжимал короткий тресп, а второй — опирался о колено. Охотник тяжело дышал и пытался ловить тонкогубым ртом капли дождя.
Казалось отчаяние выбившегося из сил человека смешивалось с унынием пейзажа превращаясь в олицетворение вселенской тоски. Охотник, по-прежнему, не замечал меня, пытаясь восстановить рваное дыхание.
— Проклятые твари, — пробормотал он и выпрямился, — отряхивая капли с лица, — ну ничего, мы с Грасти и не в такие переделки попадали. Мы ещё покажем…
Пронзительный вопль, слившийся с раскатом грома, прервал его монолог и вынудил вертеть головой. Увидев меня, охотник как-то боком отпрыгнул в сторону, но поскользнувшись на мокрой траве, шлёпнулся в грязь, обронив своё оружие. Как ни странно, но выражение его лица было скорее торжествующим.
Я сделала шаг вперёд и тощий человек заорал, выпучив бесцветные глаза:
— Грасти, бей! Убей, проклятую сучку!
И тут я поняла. Моя рассеяность вновь сыграла со мной скверную шутку: я не обратила внимание на гнетущее чувство присутствия постороннего, за спиной, а шум дождя с громыханием грома скрыли звук шагов. Теперь то я ощущала тяжёлое дыхание и чувствовала напряжение изготовившегося к удару убийцы. Страха не было, хоть я и понимала, что живу последние мгновения. Было просто жаль расставаться с этим низким дождливым небом, мокрой травой и унылой равниной. Брат и сестра, прощайте!
— Грасти! Ну что же ты! Грасти…
Я обернулась: огромный, крепко сложенный, мужчина, с одутловатым бесстрастным лицом, стоял рядом, занеся тресп для удара. Однако, смотрел он не на меня. Шагах в десяти, от нас из каменного лабиринта выбрались Зебба и Серра. Кот был испуган и встревожен, а львица — взбешена до крайней степени. Помешать удару они бы не успели: наши силы не безграничны, однако, убийца был обречён.
— Грасти!!
И под этот отчаянный вопль, охотник отбросил тресп и медленно опустился на колени. Его мокрое, то ли от дождя, то ли от пота лицо, было бледным, словно меньшая луна этой грани и теперь выражало патологический ужас.
Кто-то врезался в меня, крепко прижав к себе. Зебба. Кошка облегчённо вздохнула и вдруг изо всех сил стукнула меня по затылку. Я не обиделась ни капли: оплеуха честно заработана.
Осуждающе покачивая головой, Серра прошёл мимо и спокойно свернул шею лежащему в луже охотнику. Кажется, тот плакал. После этого, лев нежно поцеловал меня и потрепал по голове.