Немного оправившись от потрясения, королевская трущобница почувствовала, что ванна пошла ей в прок.
Нос, память и чувство направления склоняли ее вернуться к старому следу; но прямой путь кишел одноглазыми громовиками, и осторожность пробудила ее свернуть вдоль по речному берегу, с его протухшими напоминаниями о родине. Таким образом она избежала повторения невыразимых ужасов туннеля.
Более трех дней ушло на изучение многоразличных опасностей и сложностей набережных Восточной реки. Однажды она по ошибке попала на паром и отправилась на длинный остров, но вернулась оттуда с, первым обратным паромом. Наконец на третью ночь она достигла знакомого места, пройденного ею в ночь первого бегства. Отсюда путь был быстрый и надежный. Она в точности знала, куда идет и как добраться. Беглянка прибавила шагу, на сердце стало веселей. Еще немного и она свернется клубочком в ящике на своем родном Востоке — заднем дворе. Еще один поворот, и она увидит знакомые здания. Но, что это? Всей группы зданий как не бывало. Киска не верила глазам, но поневоле пришлось поверить.
Там, где прежде торчали, косились или плющились дома, виднелась пустынная путаница кирпичей, хлама и ям.
Киска обошла кругом. Она знала по виду окрестности, по цвету мостовой, что достигла своего старого пепелища, что именно здесь жил продавец птиц, здесь находился старый двор; но все это исчезло бесследно, унеся с собой все привычные запахи. Любовь к родному месту была главным двигателем всей ее жизни. Она пожертвовала всем на свете, чтобы вернуться к дому, который прекратил свое существование. Она обошла безмолвные кучи сора и не нашла ни утешения, ни пищи. Разорение захватило несколько кварталов и распространилось до самой реки. То не был пожар: киска однажды видела такого рода вещь. Скорее это было похоже на работу целого стада красноглазых чудовищ. Киска не подозревала о большом мосте, которому надлежало воздвигнуться на этом самом месте.
С восходом солнца она принялась искать прикрытия. Один из соседних кварталов сохранился почти в первоначальном виде, и «Королевская Аналостанка» решила приютиться там. Ей были известны некоторые из тамошних ходов и выходов; но, перебравшись туда, она была поражена обилием кошек, изгнанных, подобно ей, со старого местожительства; теперь на каждый мусорный ящик приходилось по несколько кошек. Это означало голод в стране, и кошка, потерпевши несколько дней, была вынуждена отправиться на розыски своего другого дома на Пятой Авеню. Она застала его запертым и пустым; прокараулила там целый день, имела неприятную встречу с высоким человеком в синем пальто и на следующий вечер возвратилась в переполненную трущобу.
Прошел сентябрь, за ним октябрь. Многие из кошек околели от голода или попались по слабости своим врагам. Но наша кошка, крепкая и молодая, все еще была в живых.
В разрушенных кварталах произошли большие перемены. Хотя они и были пустынны ночью, когда она впервые увидала их, в них по целым дням кишели шумные рабочие. К концу октября закончилось высокое здание, бывшее уже в ходу при ее прибытии, и Трущобница, теснимая голодом, однажды прокралась к ведру, оставленному во дворе негром. К сожалению, ведро не было помойным: это был небывалый предмет для данной местности, именно, ведро для мытья полов. Печальное разочарование сопровождалось, однако, крупицей утешения, — на ручке оказались следы знакомой руки. В то время как она изучала их, приставленный к подъемной машине негр снова вышел. Несмотря на синюю ливрею, благоухания его особы подтвердили впечатление, вызванное запахом ручки ведра. Кошка между тем попятилась на ту сторону улицы, он не сводил с нее глаз.
— Неужто «Королевская Аналостаночка»! Слыш-ка, кис, кис, кис-с. Сюда, киска, сюда. Уж и голодна-то, наверно! Негр был прав. Она за несколько месяцев ни разу не поела досыта. Негр вошел в дом и вскоре вернулся с частью собственного завтрака.
— Слышь-ка, кис, кис, кис. — Это было очень заманчиво, но кошка имела основания не доверять этому человеку. Наконец он положил мясо на мостовую и вошел обратно в дверь. Трущобница осторожно подкралась, понюхала мясо, схватила его и умчалась, как тигрица, пожирать добычу в безопасности.