— Прости, братан, я с мужиками никак. Не моё — все эти новомодные веяния, — намекнул Леха.
— Ты к словам не придирайся! — вспыхнул Кощей.
— А ты, братан, говори, да не заговаривайся! Я, конечно, инвалид, но в гаремные евнухи идти не собираюсь. Я в своей жизни еще только овец не пас.
— Она не овца. Она — лань. Трепетная.
— Да плевать! Хоть корова отёлая, хоть коза бодатая! Я не дятел, Паша. Я ни на кого в своей жизни не стучал!
— И не стучи. Что она — дура, в конце концов, гулять на сторону от Тяжелкова на его же собственной базе отдыха? Мне кажется, у него реально крыша съехала по этой блогерше.
— Она еще и блогерша? — Леха в ужасе хлопнул по рту ладонью, вложив в это слово всё, что думал про социальные сети. А думал он о них хоть и редко, но исключительно нецензурно.
— У каждого свои недостатки. Я не об этом. Не хочешь стучать — создай ей такие условия, в которых у нее уже ни на какое «лево» сил не останется. Марш-бросок по пересеченной местности, занятия по строевой подготовке с песнями и плясками, преодоление полосы препятствий. Два наряда вне очереди, на крайний случай. Мне что, Штык, учить тебя нужно?
Маркелов слушал друга и никак не мог понять, всерьез он или шутит. Говорят, кто служил в армии, тому в цирке не смешно. Вот сейчас у Алексея было большое желание спросить, после какого слова смеяться.
— Спасибо, конечно, Паш, но я всё же откажусь. Мне еще курс физиопроцедур нужно пройти… — Леха начал подниматься.
— Подожди, ты не понял, — попытался затормозить его жестом Кощей. — Тяжелков хочет видеть в этой роли именно тебя.
— Ах, кастинг провалился, — Маркелов придвинул стул, на котором сидел, к столу.
— Леха, это Тяжелков. Он меня поджарит, как клопа паяльником. Тебе что, трудно? Слетай на море, отдохни, здоровье подлечи, нервы, опять же.
— Бабоблогерше свечку подержи… — на автомате отгавкался Маркелов. — Бесполезное, бездарное, бессмысленное занятие.
— А так-то ты себя сутками жалеешь очень осмысленно! — рявкнул Кощей, и Алексей на мгновенье почувствовал себя на рельсах, по которым ему навстречу несется поезд на полной скорости. — Леха, вернись. Вернись в себя! Есть боевая задача, есть расположение противника, есть особенности рельефа и погодные условия. Ты о тактике должен думать или о смысле жизни?
И тут Алексей понял одну простую вещь. Док был прав: здесь — не в армии. Здесь, на гражданке, он стал расхлябанный, распущенный и расслабленный. Самое время собраться и «вернуться в себя».
Тем более что Пашку нужно спасать. Он хоть и гад первостатейный, и подставил его знатно, но на то они и друзья. Они всегда привносят в жизнь хаос. А для порядка есть устав и приказ командира.
— Ладно, — Маркелов сел на свой стул. — Что там за овца?
— Лань, — поправил Кощей.
— Всё едино — тварь безрогая, — отмахнулся Леха.
— Ну-ну, — скептически скривился приятель и полез в свой телефон. — На-ка, полюбуйся.
Пашка поднялся из-за стола, подошел к Штыку и положил перед ним смартфон. На его экране вещала… да, однозначно лань. Изящная, идеально ухоженная девушка, из тех, кого Алексей видел только на обложках глянцевых журналов. Даже в эротических фантазиях он не залетал так высоко. В общем-то, Маркелов мог понять олигарха с его навязчивыми состояниями.
— Заценил? — добродушно хмыкнул Кощей. — Высшее медицинское, между прочим. Врач-косметолог. Так что будет у тебя там медицинский уход.
Леха предчувствовал, что и приход медицинский у него там тоже будет. Боевая задача с каждой подробностью становилась всё менее привлекательной и всё более опасной для психики.
— Жить ты будешь на корпоративной базе Тяжелкова. Очень удобно: никого лишнего. Сейчас еще не сезон, народу немного. Всего вас на базе будет восемь человек гостей, в том числе, три девушки. Вылетаешь сегодня в семь.
— Больной что ли?!
— А ты думаешь, я тебя от обеда оторвал, чтобы на Алю Яницкую полюбоваться?! У вас еще две недели общаться вживую, хоть залюбуйся. Давай собирайся. Наш водитель тебя доставит до аэропорта. Спасибо, что не отказал.
Озадаченный тактикой, стратегией и перспективой, Леха отправился выполнять. Пашка, удовлетворенный тем, что всё срослось, пошел заниматься другими своими делами.
И никто из них не подумал: а с чего такая спешка-то?