Купил я пива на Киевской, уселся в бомжесквер, пью, отпускает меня, хорошо становится, звонит Петров, говорит, что бля, аппаратура исчезла у него.
Я говорю: – не ори, она у меня. Уладите все дела – отдам. Из запоя выйдешь – увидишь всё барахло, всё, говорю, давай спи.
Опять телефон рычит, звонит Танюха. В пол девятого утра! Мне, говорит, плохо, но я пьяная.
Я говорю: – я тоже синий, но мне уже хорошо, сейчас спать поеду.
Она грит: – у меня проблемы, надо встретиться.
Я грю: – ну его на хер, все наши встречи ничем хорошим не заканчиваются, тем более синие встречи, да ещё и с утра. А потом, грю, у меня постоянно из-за тебя проблемы.
Она грит:– ну мне очень надо.
Я грю:– хорошо, но тогда едь в Крылатское, пойдём купаться.
Она грит:– У меня купальника нет.
Я грю: – Ну тогда отдыхай.
Она грит: Я на лавочке сижу около подъезда Шеннона, можешь сам подъехать, у меня даже денег нет на метро.
Я грю: – Блин, у меня с собой аппаратура.
Она грит: – Зачем тебе аппаратура?
Я объяснил ей ситуацию с терпилой и грю: – Куда я с барахлом? Обратно её вести опасно, там Чечня.
Она грит: – Ну оставь её у Шеннона или ко мне занесём и пойдём в Сокольники.
Я грю: – я люблю Сокольники, хер с тобой.
Ловлю такси и еду на Преображенку. К шенноновскому подъезду иду криво, мимо Настиного дома, чтобы на балкон посмотреть Настин, чтобы она скорей прилетела обратно. (Венедикт!)
Но я пока ехал опять пил. И пока шёл мимо Настиного балкона – опять пил.
И на Знаменскую пришёл уже вообще в говно. А там Таня. Тоже в говно. И всё. Дальше бездна. Дальше меня понесло, мне казалось, что я уезжал в Краснодарский край, некоторые говорят, что я дома валялся, а самые умные утверждают, что я был где-то во Владимирской области. (Венедикт!)
Барахло всё мы унесли к Тане. К Шеннону я не захотел идти, потому что там могла быть Аля, а я был в таком хламотозе, что мог сказать ей то, что три года хотел сказать. Приятного, короче, было мало. Ещё поцапался бы с Сашкой.
Потом я обнаружил себя дня через три в Крылатском. У Артёма.
Оказывается, я был жив. Только было очень плохо, такой бодун я ещё не ловил, думал, что точно крякну. Но я не крякнул, и я уже упоминал тот страшный день, четвёртое августа 2010 года.
За дверью пищал терпила с Геной-подтерпилышем, и ещё был какой-то терпилин чурбан. Я открыл им, они вошли.
Терпила сразу накинулся на пиво. Вылакав бутылку, взял мой паспорт и засунул к себе в карман. Чтобы я не потерял, говорит.
Я не понял его манёвра, тоже выпил пива и говорю: – что за цирк?
Терпила говорит: – где барахло-то?
Я грю: – поехали за ним, тебе сегодня прямо приспичило, ночью?
Он грит: – Да.
Я грю: – поехали. На Преображенку.
Поехали мы.
Чурбан за рулём, гена-падаль, терпила и я. Терпила грит: – Надо заехать мне домой, поехали на Малую Дмитровку. И около мусарни Тверской тормозит. А там мусора. И он выходит и пищит: – ловите его, он у меня барахло украл!
Я ору: – Ты чё, охуел, скот?
Пидористический Геннадий меня хватает за левую руку. У меня всё кипит. В глазах темно стало. Я гене в торец, мусора меня вязать…
Провал…
Сижу в клоповнике и смотрю как терпила пишет заявление.
Опять провал…
Мусор передо мной…
Ты, говорит мусор, – сознавайся давай.
Я говорю: – пошли на хуй.
– Себе хуже делаешь.
– Я ничего страшного не делал.
– А вот это? – Мусор тычет в меня бумажку, которую навалял терпилло и другую бумажку, со списком аппаратуры.
Я читаю бумажку, а там, ёб твою мать! Фотик, который этот пидормот Серёге Лашко отдал и два объектива, те, которые забрала его жена – всё это в моём скорбном списке! того мента!!!
Менты говорят: – водку будешь пить?
Я грю: – ясен пень.
Наливают стакан. Я глушу залпом, от воды отказываюсь. Курю. Чего делать-то говорю, менты?
Куда, говорят, аппаратуру дел?
– Не помню.
– Не ври.
– Не вру.
– У нас есть видеозапись с камеры подъездной, как ты выносишь.
– Я грю: пошли вы на …
Понеслось. Давай менты меня мудохать. Избили и опять спрашивают:
– Куда дел-то?
Я отвечаю, блин, я работал с этим хуеплётом, я мог забрать барахло, объясняю ситуацию, водки, говорю, давайте ещё.
А сам думаю, как у Танечки забрать-то всё?
И вообще, а как я отдам то, чего там нет? Говорю: – тут терпила ошибся, вот этого и этого у него уже давно не было.
Менты говорят: – похуй, пиши бумаги, в том числе и то, что этот пидор приписал – тоже пиши. Завтра мы его вызовем, а пока в клоповник.
Я грю: – Водки ещё давайте. И сигареты верните.