Человек этот был Венедикт.
Так я маленький смотрел в глаза Венедикту. У него ещё всё в порядке было с горлом, и он был всегда в резиновых сапогах и костюме. Это был 1986-й год.
Он очень любил антоновку, которая росла у деда в саду, если две яблони можно назвать садом. Мишка потом эти яблони спилил. Почему люди постоянно спиливают мой тополь и мои яблони?
Мишка – это сын деда и брат мамы. Он катает меня на мотоцикле «Восход-2м» и возит далеко, туда, куда я один никогда не хожу. На дальние болота, где мне не страшно, но про дальние болота рассказывают всякие истории, про то, что там живут привидения и про то, что там трясина, в которую затягивает, а потом люди таинственно появляются, но уже мёртвые. Кирюша сам видел мёртвого в лесу. Потом рассказывал про него на чердаке и Жужа, который живёт на том конце деревни, боялся домой идти. А мне потом этот мёртвый приснился. Он одиноко ходил по своему болоту и светил себе под ноги фонарём. Как плохо, наверное, быть мёртвым, думал я. Это так одиноко, быть мёртвым.
Я попросил Мишку отвести меня на дальние болота на мотоцикле, и Мишка меня отвёз. Никаких там мёртвых, естественно, не оказалось, зато там находился старый разрушенный кирпичный завод. Я понял, что мы должны пойти в экспедицию. Кирюша, которому я рассказал про завод, долго не соглашался, утверждая, что это мёртвых завод, что они там делают гробы и что они нас там уволокут.
16.01.11.
Куда-то собирают этап. Может меня закажут? Сижу на иголках. Утро выжигает мозги. В соседней хате стучат деревянными молотками по решёткам, чтобы найти пропилы. Сейчас к нам зайдут, надо будет спросить Рубена насчёт этапа, если Рубен будет. 162-й день тюрьмы.
Миха совсем грустный ходит. Общаемся только по-немецки. Зачем только?
Когда шёл дождь, я всегда радовался ему, я закрывался один и смотрел на то, как капли падают и разбиваются и как им при этом хочется быть, наверное, снова на небе. А когда шёл снег, я не верил в то, что снежинки – это вода. Я думал, что снег – это снег, это такая фиговина, снег.
Теперь я смотрю на снег и понимаю, что это вода. Прошло 25 лет.
Смотри, кот, если Михе дадут 20 – это значит, что выйдет он в 62 года.
А если у меня отмотать 20 лет – это мне будет 11. В 11 лет я начал курить. Совсем уже всё понимал и многое знал, но всё ещё сомневался в том, что снег – это вода. Интересно, как Миха думал про снег?
Миха, – говорю я, а что ты думал про снег, когда был маленький? Ты знал, что снег – это вода, только замёрзшая?
– Замёрзшая вода – это лёд, – говорит Миха.
– А снег?
– Снег – это снег. Это не вода совсем.
– Всё ясно. Пойдём гулять сегодня? Там снег.
– Холодно.
– Ну и фиг с тобой, я один пойду.
– Одного тебя не поведут.
– Ну тогда я буду спать, может Настя приснится.
– Сегодня обязательно приснится. Ты когда будешь засыпать, в самый момент засыпания, когда уже мысли текут произвольно – заставь себя подумать о ней и позови её, и она придёт. Я так всегда делаю.
– И она приходит?
– Каждый день, уже три года.
– Мне иногда сама просто так снится.
– Просто так она не снится, поверь. Она тебя зовёт значит. И ты её зови. У вас всё будет хорошо, сидеть-то тебе понты.
– Такие уж понты…
– Абсолютные.
21.01.11.
Приезжала мама. Сделала вещевую передачу. Смешная какая-то куртка с капюшоном, обшитым мехом пластмассового зверя, джинсы мудацкие, и полуубитые боты. Где только откопала это барахло?
Был ещё свитер, но он сразу пошёл на коня. Свитер в дорогу у меня есть, если поеду зимой, конечно, а вот наши кони пришли в полную негодность. Теперь мы распускаем свитер на нитки, потом связываем эти нитки, чтобы получилась одна такая большая нитка, а затем уже эту большую и длинную нитку перекручиваем карандашами, я стою возле окна и кручу по часовой стрелке, Росомаха стоит возле тормозов и крутит в противоположную сторону. Потом распускаем кусок пропиленового мешка и вплетаем эту пластмассу в нашего коня. Верёвка получается прочной и теперь, если аккуратно обращаться, она прослужит недели три.
Приходил «Батюшка» опять. Брызгал святой водой. Что-то зачастил. Не к добру это.
Спать хочется. В башке две новые песни.
И Настя.
Насть, слышишь, где бы ты сейчас не была и с кем бы ты ни была, знай, я люблю тебя. Люблю насколько это только возможно.
Перебираю в памяти всех своих знакомых. Никто из них не сидит. Странно.
Не дай бог, конечно, сесть. Сидеть – это скучно, хоть и полезно от ума и амбиций.
Скоро полгода как я сижу. Как раз 6 февраля, мой день рождения.
Жопа какая, мысли путаются, и я не понимаю, зачем всё это пишу.