Раздался звонок, захлопали двери, освещение театра стало еще ярче и чей-то голос закричал:
— Номер тридцать пятый!
— Черт! Они выходят, — сказал один из шоферов и быстро опорожнил стакан.
Теперь улица стала оживленной. Жорж Адлер ругаясь сквозь зубы, прокладывая себе дорогу сквозь толпу, которая внезапно наводнила тротуар. Он видел, как большая «испано» медленно тронулась с места и не торопясь направилась к выходу из театра.
— Ладно! — сквозь зубы проворчал он. Его охватило необъяснимое чувство тревоги при виде человека в ливрее за рулем «испано».
Адлер пересек улицу и, подойдя к театру, заметил на краю тротуара женщину с каштановыми волосами. По фотографии он узнал мадам Видмер. Ее сопровождал мальчик лет четырнадцати. Они ожидали машину, и один из служащих подавал знаки «испано», которая медленно приближалась.
Потом произошло нечто странное, причем так быстро, что застигнутый врасплох Жорж Адлер не знал, что ему делать. Приближающаяся так спокойно машина, вдруг словно сошла с ума. В том месте, где она должна была замедлив ход остановиться, она рванула и как молния пролетела мимо Фелисити Видмер, ее сына и служащего театра.
Жорж кинулся было вслед, но понял, что это бесполезно… он потерпел фиаско. «Испано» все прибавляла ход и вскоре исчезла из вида за стеной темных неподвижных платанов.
Глава 12. Сатурнин Дакс недоволен
Комиссар Сатурнин Дакс взобрался по ступеням станции метро и дошел до моста Алма. Утро было прекрасным, сияло солнце. Он сразу же узнал красную спортивную машину Феликса Нормана. Бригадир весело махал ему рукой.
Сатурнин подошел к нему.
— Что нового, мой мальчик?
— Ничего, шеф. Колла исчез, как и Видмер. И его «испано» тоже. Жорж Адлер очень тяжело переживает, бедняга. Он считает, что это резко снизило наши акции и что наша группа обесчещена. Он провел всю ночь в поисках автомобиля, но так и не обнаружил ничего.
Ворча, Сатурнин с трудом устроился рядом со своим коллегой.
— Это абсурд! Жоржу незачем упрекать себя. Очень легко убежать от человека, который следит за тобой, особенно, когда у тебя мощная машина. Ладно, отправимся на бульвар Сюше. Узнаем, что думает об этом мадам Видмер.
Феликс отъехал и быстро влился в поток машин и мотоциклов.
— Я умолял Жоржа не огорчаться. Это могло случиться с каждым, ведь правда?
— По-видимому. Но невольно возникает вопрос: что же случилось?
— Что случилось? Все очень ясно, шеф. Колла был в заговоре против своего хозяина и теперь решил удрать.
— Ничего не ясно. Когда он прошлой ночью позвонил мне, то сказал, что Колла вышел из машины и выключил в ней свет. Вероятно, почувствовал беспокойство. Почему?
— Ну, мне кажется, у него были подозрения… ему показалось, что все идет не так. Старине Жоржу хорошо известны все уловки, и его инстинкт всегда настороже. Он как боксер на ринге, который прекрасно знает, что его противник сейчас сделает…
— Все это так, но в этом нет ничего таинственного. Боксер находился сотни раз в аналогичной ситуации, отсюда и быстрота его мыслей и реакции.
— Конечно, но я не понимаю, к чему вы клоните.
— Вероятнее всего, мой мальчик, произошло вот что. Жорж был в маленьком бистро около театра, откуда можно было видеть Колла, читающего в машине газету. Но Колла, погасив свет, вышел из машины, Жорж больше не видел отчетливо его фигуру и его охватило беспокойство.
Комиссар произнес последние слова таким тоном, который поразил Феликса.
— Пусть меня повесят! — воскликнул он. — Вы хотите сказать, что кто-то другой занял место Колла и что Жорж потому и забеспокоился, что заметил перемену?
— Это очень возможно. Жорж внезапно сообразил, что что-то изменилось в силуэте человека, за которым он следил. Ливрея, каскетка, гетры, об этом нечего говорить, но человек мог стать крупнее или меньше, толще или тоньше. Это едва заметно, но достаточно для того, чтобы обеспокоить Жоржа. Если бы было иначе, почему бы он стал беспокоиться? Ничего не произошло, ничего заметного, что могло бы доказать это.
Наступило молчание. Машина теперь ехала по элегантной улице Анри-Мартин.
— Черт! — проворчал Феликс. — Кажется, мы сунули нос куда надо, шеф. В сущности, это ощущение не появилось бы у Жоржа, если бы не объяснилось тем, что его хотели надуть. Но что можно заключить из этого?
— Я ничего не знаю, — проворчал Сатурнин. — Я знаю только, что не хочу оказаться в дураках. Черт, мне кажется, что я ребенок перед фокусником.