– Рональд Рейган, президент США, 'Мои мысли', 1989 г.
Наш новый дом носил официальное название ЮСАРВ, или штаб сухопутных войск. Акроним ЮСАРВ означал 'Сухопутные войска США, Республика Вьетнам' , и служивших здесь относили к спецвойскам. Мы и были спецвойска. Это была показушная гарнизонная служба в Сайгоне, которую исполняли тыловые крысы, ведущие войну на бумаге. Служба в ЮСАРВ немногим отличалась от службы в каком-нибудь гарнизоне в Штатах. Во Вьетнаме высшие чины, не участвовавшие в боевых действиях, много внимания и сил уделяли церемониям, отданию чести, подковёрной борьбе за продвижение по службе и материальные блага. Генералы, полковники, майоры и унтер-офицеры находились здесь, только чтобы прокомпостировать свои билеты и отправиться домой.
ЮСАРВ управлял всеми потоками материальных ресурсов на этой войне. Был её нервным центром, вёл подсчёты потерь противника и соотношение потерь сторон. Отвечал за личный состав, за вертолёты и что там ещё может понадобиться подразделению для выживания в джунглях : оружие, боеприпасы, продовольствие, воду и ГСМ.
ЮСАРВ являлся общим координирующим центром тыловой работы во Вьетнаме. Основной тыловой службой для МАКВ – 'Управления по оказанию помощи Вьетнаму' – так назывался штаб генерала Вестморленда.
Части поддержки ЮСАРВ прослеживали квалификацию, продвижение по службе, местонахождение и время демобилизации каждого солдата. Ибо тысячи лет армии ползают на животе, и армия США не является исключением.
Также ЮСАРВ координировал систему медицинской и хирургической эвакуации, являясь инфраструктурой снабжения, связи и организации для сухопутных войск по всей стране, от Дананга до Дельты.
Резко контрастируя с ЮСАРВ, сразу за воротами его расположения находилась так называемая Улица 100 пиастров, имевшая дурную славу квартала красных фонарей Сайгона.
Проституток с этой улицы называли 'девочки на час', их были тысячи. А район так назывался потому, что девушки здесь в 1965 году продавали свои услуги по сто пиастров за сеанс, словно устраивая дешёвую распродажу плотских утех. Но в 1966 году инфляция и присутствие американцев подняли цену до трёхсот пиастров. И всё-таки это было дёшево и – опасно для морального духа войск.
Когда, скажем, доза героина стоила всего три доллара вместе с чаевыми.
Мне казалось примечательным, что ЮСАРВ был окружён таким количеством борделей. Похоже, высшие военные чины и бордели странным образом сосуществовали в каких-то особенных, символичных отношениях, и это лишний раз доказывало, что старшие американские офицеры вдали от жён и возлюбленных ничем не отличались от пылких нижних чинов, коими они командовали. Они могли быть немногим более благоразумны, но когда дело касалось удовлетворения сексуальных потребностей, они действовали, как все остальные : весёлые кувыркания в постели с вьетнамской крольчихой были предпочтительнее еженощных эротических сновидений и траханья в кулак. Это, верно, была тяжкая служба, как думаешь?
Ну, так вот об этом мы и рассказывали домашним…
В первый день пребывания в 42-ом подразделении почтовой службы мы приводили в порядок обгоревшую столовую, предназначенную под новое почтовое помещение.
*****
Дорогие мама и папа,
Со мной всё в порядке – я в Сайгоне, в палаточном городке 'Браво'…
Отсюда я могу отправлять письма бесплатно, без федерального налога…
У нас есть служанки, которые моют в палатке пол и чистят обувь…
Почта приходит с опозданием на пять дней…
Ваш Брэд
*****
Сержант, оформлявший личный состав, обратил внимание на то, что я журналист.
– Тебе бы надо сходить в отдел общественной информации, может, тебя возьмут. Служба там лучше, чем просто письма сортировать.
Я последовал совету и договорился с мастер-сержантом Биллом Темплом, главным специалистом по связям с общественностью. Темпл обещал подготовить назначение для меня в этот отдел ЮСАРВ.
– Придёшь завтра в 07.30, об остальном я позабочусь, – сказал он.
В тот вечер мы с Саттлером отправились в клуб – 'Трейлз Инн' – опрокинуть по паре баночек пивка 'Фальстафф'. Крепкое пиво, двенадцать оборотов. На всё существовала норма : табак – шесть блоков в месяц, крепкие спиртные напитки – три бутылки по пол-литра в месяц да пива три ящика. Да, действительно тяжкая была служба. Выяснилось, что в клубе можно покупать выпивку и курево, не тратя рационные карточки.
Саттлер ушёл раньше; когда в полночь клуб закрылся, я, шатаясь, поплёлся в палатку.
Расположение было освещено слабо, особенно возле периметра, поэтому я потерял ориентацию и заблудился. И нечаянно угодил в спираль колючей проволоки. Как будто попал в тарелку с колючими спагетти : я не мог выдраться назад. Всякий раз, когда я пытался встать, проволока тащила меня назад. А ведь я только что купил в военном магазинчике новенькую цивильную одежду. И теперь ей досталось на полную катушку.
Наконец, мне удалось выкарабкаться, я был весь исцарапан, в крови от макушки до пят, 'быстросохнущая и немнущаяся' рубашка была изодрана в клочья, и клочки остались болтаться на проволоке, а одна штанина оторвана полностью.
Я доковылял до палатки, Саттлер в зелёных солдатских трусах сидел на тумбочке и чистил ботинки.
– Боже правый, Брекк! Что с тобой, бился с Вьет Конгом?
– Колючая проволока, – пробурчал я, – берегись этих спиралей. Там их целые, блин, джунгли…
Едва улеглись, Тан Сон Нхут обстреляли. Более шестисот 82-мм миномётных снарядов просыпались градом на авиационную базу, выли сирены, по всему ЮСАРВ объявили 'красную' степень боевой готовности.
Солдат подняли по тревоге, выдали винтовки М-14, по четыре обоймы патронов и приказали занять оборону на площадке для гольфа сразу за периметром на случай, если вьетконговцам вздумается одновременно начать полномасштабное наступление наземных частей.
Однако наступления не последовало, и с первыми лучами солнца дали отбой боеготовности. Сдав винтовки и патроны в оружейку, солдаты вернулись в палатки, возбуждённо обсуждая ночное происшествие.
Все, кроме меня.
Я валялся в постели и всё проспал. Я приоткрыл глаза, всё ещё пьяный от вчерашнего, и услышал рассказ о том, как 'писаря-онанисты' изображали из себя Джона Уэйна на девятой лужайке. Я не понял, о чём речь, и не придал рассказу значения.
Под грохот взрывов шестисот мин я дрых и храпел и даже ухом не повёл. В кромешном аду, последовавшим за первым залпом, никто не удосужился проверить, все ли солдаты прибыли на позицию – лужайку для гольфа – защищать ЮСАРВ. Я не ведал об обстреле, пока ни пришёл в отдел общественной информации, где только об этом и говорили.
Было воскресенье, а воскресенья в ЮСАРВ текли медленно. Темпл предложил промочить горло, так как делать всё равно было нечего. На втором этаже стояла ванна со льдом и двумя ящиками пива 'Бадвайзер'.
– Сбегай, Брекк, принеси ящичек. Пивко бесплатное, специально для жаждущих, – сказал он.
Восемь утра – нужно было опохмелиться, поэтому я открыл баночку и стал знакомиться с ребятами, с которыми предстояло работать долгие месяцы.
Разговор, естественно, вертелся вокруг миномётной атаки. Мне показали в стенах дыры от осколков, полученные при предыдущем обстреле.
Где-то через час, в первый же рабочий день, я сцепился с капитаном Джоном Бреннаном, офицером по связям с прессой, дежурившим в тот день. Мы с Бреннаном обсуждали обстрел, и вдруг заспорили.
– Хочешь лишиться нашивки, Брекк?
– Лишиться нашивки? Сэр, я только-только получил первую нашивку. Ещё даже не пришил.
– Вот я и заберу её.
– За что?
– За нарушение субординации. Ты споришь с офицером и джентльменом, или забыл?
– Никак нет, сэр, не забыл…